Только звери - Джеральд Даррелл

С некоторым усилием я поднялся на ноги; рука болела так, будто на нее наступил слон, и заметно опухла.

— Я-то цел, да, боюсь, кисть сломана, — ответил я.

Так оно и было: в больнице рентген показал, что сломаны три косточки плюсны. Учитывая силу, с которой они были зажаты в деревянном сандвиче, хорошо еще, что их не раздавило вдребезги. Мне дали болеутоляющее, от которого боль нисколько не умерилась, и врач сказал, чтобы я воздержался от работы два дня, пока кости станут на место.

Это было, так сказать, мое первое почетное ранение при исполнении служебного долга, и утешение не заставило себя ждать: миссис Бейли обращалась со мной так заботливо и почтительно, словно я совершил подвиг, достойный ордена.

Вечером, когда я у камина нежил мою ноющую руку, вошел Чарли.

— Что ж, дружище, придется тебе укладывать свои вещички, — приветствовал он меня.

— Укладываться? Что ты такое говоришь, Чарли? — всполошилась миссис Бейли.

— Только что из дирекции передали. — Чарли с блаженным видом протянул к огню ноги в домашних туфлях, — в конце недели домой отправимся.

— Домой? Ты хочешь сказать — в Лондон?

— Ну да, — ответил Чарли. — Довольна?

— Конечно, довольна, — сказала миссис Бейли. — Но что же будет с Джерри?

— Ты переберешься в лачугу, ее теперь будут заселять, — сообщил мне Чарли.

Лачугой называли огромное здание учрежденческого вида, которое было выстроено для обслуживающего персонала и в котором, насколько мне было известно, еще никто не жил.

— В этот сараище! — воскликнула миссис Бейли. — Да он там зимой в ледышку превратится.

— Ничего, там есть печи, все как положено, — успокоил ее Чарли.

— А с питанием как же? Кто его будет обслуживать?

— Говорят, туда многие въедут. Из служителей — Джо и один новый парень, а старик Фред и его жена будут стряпать и все такое прочее.

— Не может быть! — вскричала миссис Бейли. — Только не старик Фред!

Между нею и Фредом Остином царила давняя вражда, а возникла она в тот день, когда Фред принес в коттедж дрова и миссис Бейли пожаловалась на ознобыши.

— И ты не знаешь, мать, как от них избавиться? — сказал тогда Фред.

— Нет. — Миссис Бейли не любила, когда ей говорили «мать», но ради средства от ознобышей готова была все стерпеть. — А как вы лечитесь?

— Утром, как встанешь, первым делом сунь ноги в ночной горшок, — посоветовал старик Фред. — Лучшее в мире средство от ознобышей — моча.

Надо ли говорить, что мы с Чарли чуть не умерли со смеху, когда услышали эту историю; однако миссис Бейли не видела в ней ничего смешного.

— Да, не завидую я тем, — сказала она теперь, — кого они будут обслуживать. Ну-ка, Джерри, возьми еще пирога. Ешь досыта, пока есть такая возможность. Бог знает, чем эти Остины будут потчевать тебя, беднягу.

Признаться, я разделял ее беспокойство. Мысль о том, что придется из уютного коттеджа перебираться в лачугу, то бишь сараище, и менять роскошные домашние обеды миссис Бейли на бог весть какое варево Фреда и его супруги, ужасала меня, но я ничего не мог поделать.

Глава шестая

Каватина косолапого

Он лижет и сосет собственную лапу…

Варфоломей.

Бартоломеус де Проприетабус Рерум

В одном конце секции обширный участок был засажен лиственницей, и в этом сумрачном лесу, напоминающем островок североамериканской или русской тайги, жила наша стая волков в количестве четырнадцати штук. На вид ничего располагающего в них не было, и я понимал, почему за ними в веках укрепилась столь дурная слава. Золотистые, чуть скошенные глаза на фоне пепельной шерсти производили коварное впечатление, усугубляемое своеобразной волчьей походкой: опустив голову с прижатыми ушами, они не столько шагали, сколько стелились по земле. Движения этих крупных и мощных животных были удивительно грациозными; казалось, волки плывут в тени лиственниц.

Я обнаружил, что на волка возводилось немало напраслины. Вопреки тому, что о нем говорят, он вовсе не охотится всю свою жизнь на человека, хотя тот факт, что в отдельных случаях волки едят человечину, неоспорим. Один швейцарский натуралист с омерзительным упоением описывает, как в 1799 году, когда в горах Швейцарии шли кровавые бои между французскими и австрийскими войсками, убитых якобы не хоронили, а оставляли на съедение волкам. И будто бы волчьи стаи, нажравшись падали, стали предпочитать человечину всякому другому мясу.

К моему облегчению, наша стая не выработала у себя столь рафинированного вкуса; тем не менее я чувствовал себя не совсем уютно, когда открывал ворота волчьего вольера и катил под лиственницами тачку с окровавленным мясом, которое я разбрасывал на своем пути, меж тем как волки кружили на безопасном расстоянии, огрызаясь и тявкая друг на друга, с тем чтобы в следующую минуту устроить гонки за очередным куском.

В диком состоянии волки активно размножаются, и к потомству они относятся очень заботливо. Обычно стаю составляет выводок сеголетков с родителями, то есть одна семья. Но в особенно суровые зимы семьи могут объединяться для охоты, образуя довольно многочисленные стаи. Охотясь, волки способны покрывать огромные расстояния; на Аляске удалось проследить путь одной стаи, которая за полтора месяца покрыла больше тысячи километров на участке площадью полтораста на восемьдесят километров.

Разумеется, волк всегда был излюбленным персонажем в первобытных религиях от Северной Америки до Монголии; общеизвестна также его роль в колдовстве. В Европе, когда волков там водилось гораздо больше, чем теперь, в ликантропию не только верили, ее практиковали. Одна из наиболее известных историй про оборотней приводится у Йохана Вира; впрочем, он считает, что перед нами всего лишь пример бреда, вызванного продолжительными пытками. Тем не менее на историю эту ссылались как на доказательство того, что ликантропия существовала на самом деле.

«…Пьер Бурго (Большой Петер), Мишель Вердон (или Удон) и Филибер Менто были в декабре 1521 года допрошены Генеральным инквизитором Безансона, доминиканцем Жаном Бойцом (или Боммом). Подозрение пало на них после того, как в районе Полиньи на одного путешественника напал волк; путешественник ранил волка и пришел по его следам в хижину, где увидел, как жена Вердона обмывает раны своего мужа. В своих показаниях Мишель Вердон признался, что он сделал Пьера приверженцем Дьявола.

Затем дал показания Пьер Бурго. В 1502 году сильная буря разогнала его отару. Разыскивая овец, он повстречал трех всадников в черном и рассказал им про свою беду. Один из всадников