Сломанная роза - Джо Беверли

Но что же делать? Они — узницы, и, хотя монастырь нельзя назвать неприступным бастионом, выбраться отсюда нелегко.

Алина тяжко вздохнула. Похоже, другого выхода нет: ей самой придется обдумать и устроить побег.

Но это решение рождало новые трудности.

Джеанну ни на минуту нельзя разлучать с Донатой, а бежать из монастыря с грудным младенцем вряд ли возможно. Кроме того, если она хочет появиться на суде, лучше всего было бы бежать незадолго до него. Ночью, с плачущим ребенком на руках, в Лондоне не спрячешься, и первый прохожий заподозрит неладное.

Алина понимала, почему кузина решила обратиться к Раулю: он был как раз таким человеком, который способен все устроить, и к тому же чужестранцем. Если своими поступками они разгневают короля, Рауль просто вернется к себе на родину.

Один.

Алина отогнала эту ненужную мысль и принялась строить планы. Когда закончилась обедня и монахини потянулись из часовни, она уже приблизительно знала, что надо делать. Надобно только подождать до вечерней службы. А пока Алина села распарывать старую вышивку на одеяльце, а затем вышивать на другом, чистом, новое послание, вкратце объясняя Джеанне, что она придумала.

Пришла сестра Марта и забрала Донату к Джеанне. Алина осталась ждать, сгорая от нетерпения.

Беда в том, что слишком многое в ее замысле зависело от воли случая. И еще, ей попросту было страшно.

Когда монашка принесла назад Донату, Алина, скорчившись, сидела на кровати и держалась за живот.

— Мне нехорошо, — простонала она. — Наверно, я захворала. Не знаю, что со мною, но я боюсь за малышку. Как бы она не заразилась…

— О господи! Нет, нет! — растерянно озираясь по сторонам, заохала сестра Марта. На помощь никто не спешил, колокол уже звонил к вечерне, и в открытую дверь Алина видела, как сестры идут в часовню. По крайней мере, время она рассчитала верно.

— Может, в лазарет… — выдохнула она, будто в приступе тошноты зажимая рот руками.

— Да! — воскликнула сестра. — Мы не можем подвергать опасности ребенка.

Она подняла Алину с кровати, вытащила ее из комнатки и заперла дверь.

Бессильно прислонившись к стене, Алина вознесла благодарственную молитву. Затем она помолилась о том, чтобы сестра-сиделка тоже ушла к вечерне.

Сделав все, что было в ее силах для безопасности ребенка, сестра Марта обрела обычное дружелюбие и обняла Алину, помогая ей держаться на ногах.

— Бедняжка моя. Пойдемте, я отведу вас в лазарет. Там есть уборная, а сразу после вечерни сестра Фредегонда осмотрит вас и поможет облегчить страдания.

«Благодарю Тебя, всеблагая Матерь», — мысленно произнесла Алина. Значит, у нее есть шанс остаться в одиночестве.

В маленькой, тщательно выбеленной комнате стояли шесть кроватей — и все пустые. Алина снова возблагодарила небо. Верно, господь и Пресвятая Мария улыбались ее уловкам. Она со стоном повалилась на кровать. Сестра Марта, будь она неладна, уселась напротив.

— У вас болит живот, леди Алина?

— Да, очень.

— Я принесу вам тазик.

Но для этого ей даже не пришлось выходить из комнаты: тазик нашелся в шкафу, в углу.

Алина взяла тазик, пробормотала «спасибо», лихорадочно соображая, что делать.

— Быть может, я засну, — простонала она, наконец. — Прошу вас, не пропускайте ради меня вечерню.

— Мне разрешено не ходить на все службы: ведь я ухаживаю за гостями.

То есть стережешь, с досадой подумала Алина.

— Как вам кажется, услышите ли вы отсюда, если позовет Уинифрид? Вдруг Доната тоже заболела?

Сестра Марта вскочила как ужаленная.

— Господи, как же это! Бедная наша птичка! Пожалуй, надо сходить позвать сестру Фредегонду…

Не успела Алина придумать, как возразить, монашка пробормотала:

— Но у нее такой острый язычок, и она так не любит, когда ее беспокоят без нужды…

Алина ждала, затаив дыхание.

— Посижу в коридоре, — решила наконец сестра Марта. — Оттуда я услышу и вас, и нянюшку, если она позовет. А вы уверены, что справитесь без меня? — с сомнением добавила она.

— Конечно. Простите, мне так совестно беспокоить вас.

Монашка погладила ее руку.

— Не тревожьтесь, милочка. Скоро вы снова будете здоровы.

Только сестра Марта скрылась из виду, Алина встала с кровати и огляделась. В комнате было три двери. Одна вела в коридор, из-за другой слышалось пение. Верно, за нею находилась часовня; обычно так делалось во всех обителях. Во время служб дверь открывали, чтобы болящие тоже могли молиться со всеми.

Алина осторожно приоткрыла третью дверь. За ней оказалась аптека; на Алину пахнуло пряным ароматом трав и лечебных отваров. Вторая дверь в этой комнатке — спасибо тебе, всеблагая Мария, — была открыта, и за нею виднелся монастырский сад.

Из сада, однако, скрыться некуда. Оттуда через высокий сводчатый выход можно было попасть только в коридор, где сидела сейчас сестра Марта.

Охнув от разочарования, Алина стала изучать бревенчатую стену, которой с двух сторон был обнесен сад. То была внешняя стена монастыря высотою примерно в два роста Алины. С внутренней стороны по ней шел узор из тонких реек, но залезть по этим рейкам Алина вряд ли смогла бы. Она вообще была не из тех девочек, которые любят лазить, как мальчишки.

Но, так или иначе, ей надо выбраться из обители.

Алина окинула оценивающим взглядом здание лазарета. Конек соломенной крыши был ненамного выше стены. Быть может, здесь ей удастся выбраться на свободу?

Сердце захолонуло от страха, но нужно торопиться. До конца вечерни оставалось совсем немного времени, сестра Фредегонда скоро должна прийти и, быть может, не одна, а вместе с суровой матерью-настоятельницей.

Алина вспомнила, как Рауль называл ее зеленым новичком. В тех словах не было никакого вызова, но само воспоминание уязвило ее. Она сможет сделать это. Она все сможет, стоит только захотеть по-настоящему и хорошенько подумать.

Она побежала назад в лазарет и вернулась с тяжелым табуретом. С табурета можно было дотянуться до первых низко свисающих веревок, державших солому. Алина подпрыгнула и обеими руками уцепилась за веревки, молясь всем святым, покровительствующим глупым девушкам.

Чуть успокоившись, она обнаружила, что крыша довольно пологая и можно легко доползти до конька, цепляясь за связки соломы, если только не смотреть вниз.

Добравшись до верха, она все-таки глянула в сад — надо же было посмотреть, что делает сестра Марта. Та сидела и истово молилась.

А до земли было так далеко…

— Да благословит и сохранит вас господь, сестра, и пусть вам не слишком достанется из-за меня.