Все мужчины негодяи? - Сари Робинс

– Однако в этом нет ничего удивительного, – раздраженно заметил мистер Таттл.

Эвелина взглянула на него, не понимая, что он хочет сказать.

Маленький лысый человечек поправил очки в золотой оправе.

– Мужчины всегда за чем-то охотятся. И не важно – ожерелье это или что-то другое. Для них главное – сам процесс достижения цели. Это дает им противоядие.

– Противоядие? От чего? – не понял Джастин.

– От этого неприятного чувства беспокойства, которое ты испытываешь, думая, что, если у тебя нет желаемого, сам по себе ты недостаточно хорош. Достижение желаемого дает ощущение собственного совершенства… – сказал он грустно, как бы размышляя вслух.

Некоторое время они стояли молча.

– Мой отец доверял мне настолько, что передал мне ожерелье на хранение. Как же я могу исполнить его последнюю волю, если сама отдам его в руки Хелдерби?

Джастин сжал ее руки в своих ладонях.

– Я убью Хелдерби и всякого, кто посмеет подобраться к ожерелью.

Эвелина ласково взъерошила его короткие волосы.

– Я ценю твой пыл, Джастин. Однако это крайне неразумно.

– А вы лучше отдайте этому Хелдерби подделку.

Эвелина удивленно взглянула на мистера Таттла.

– Отличная мысль, – поддержал Джастин. – Хелдерби никогда не видел это ожерелье. Его не видел никто. Ведь все эти годы его прятали от посторонних глаз. Поэтому пусть оно пока остается там, где оно сейчас находится – в тайнике.

– Но где мы сейчас возьмем дорогое бриллиантовое ожерелье? – спросила она. – И кто может поручиться, что, после того как он все узнает, Хелдерби не причинит вреда Салли и Анхелю?

– Мне кажется, для этого прекрасно подойдут фамильные драгоценности Баркли.

Эвелина смотрела на Джастина широко раскрытыми глазами. Его великодушие потрясло ее до глубины души.

– Твоя тетя говорила, что они находились в собственности вашей семьи на протяжении нескольких веков. Что они стоят целое состояние.

Джастин пожал плечами, избегая смотреть Эвелине в глаза.

– Они не дороже твоей свободы и безопасности твоих друзей.

Да, решение найдено. Но ничто не дается даром в этой жизни.

– Но они же предназначались для твоей невесты, – прошептала она. – Так повелось из поколения в поколение.

Наконец их взгляды встретились, и Эвелина увидела боль в глазах маркиза.

– Надо же их как-то использовать! Ведь я не собираюсь жениться, если ты отказываешься выходить за меня замуж.

Его слова поразили Эвелину. Когда она смотрела на Джастина, ей казалось, что время словно остановилось. Ей хотелось утонуть в серо-зеленом омуте его глаз. А душе хотелось парить высоко в небесах. Но страх упасть и разбиться был слишком велик.

Мистер Таттл довольно потирал руки.

– Ну что ж, в таком случае решено. Давайте найдем, этого Хелдерби и произведем обмен.

Джастин вздохнул и сказал:

– Я свяжусь с Дивейном.

Эвелине, неожиданно захотелось швырнуть отцовское письмо в огонь. Мысль о том, что Джастин ставит на карту главное достояние своей семьи, была для нее невыносима. Ради нее он готов расстаться с семейной реликвией, нарушить многовековые традиции своего рода. Он этого не заслуживает! Он достоин того, чтобы у него появилась любящая жена, которая не была бы отягощена, печальным прошлым и за которой не следовала бы неотвязная тень предательства и старых обид.

На мгновение Эвелина мысленно представила красивых детей с локонами цвета пшеницы и серо-зелеными глазами. Но тут же решительно прогнала прочь эту мысль – это было слишком больно. Нет, она никогда не позволит себе стать настолько уязвимой, настолько зависимой от другого человека. Это даст ему слишком большую власть над ней и большой соблазн ее обидеть.

– Может быть, попытаемся найти какое-то другое решение? Нельзя ли воспользоваться другим ожерельем, не трогая фамильные драгоценности Баркли?

– Это лучшее, что мы можем придумать, Эвелина, – бесстрастно заявил Джастин и направился к двери. – В сложившихся обстоятельствах у нас нет другого выхода.

Эвелина медленно кивнула и оглянулась, но Джастин уже ушел. Хорошо, она примет от него этот великодушный подарок. Но что бы ни случилось, она придумает, как отблагодарить Джастина за эту жертву. Любым способом, который не подразумевал бы священника, брачное свидетельство и поход к алтарю.

За долгие дни плена Салли сроднился со своей болью. Чувствовать боль стало для него так же привычно, как дышать. Каждый новый приступ служил Салливану новым напоминанием о том, как много ему задолжали те, кто держал его в плену, – грубый звероподобный Хелдерби, смазливый маркиз и смотрящий на все сквозь пальцы Уитон. Остальные действующие лица Салливана не особенно заботили. Остальные– были безликими пешками, послушными винтиками в одном большом механизме. Зато троица предателей не могла оставить Салливана равнодушным. Его боль подогревала пламя ненависти, которую он питал к этим трем людям. И Салливан думал о том, с каким наслаждением он когда-нибудь расправится со своими врагами.

Сидя в темной камере, освещенной только тусклым светом луны, проникающим в узкую прорезь окна, Салливан неутомимо трудился, стараясь высвободить руки из пут. Веревка пропиталась спекшейся кровью и стала твердой как камень. Его труды в течение нескольких дней и ночей увенчались маленьким, но успехом: он почувствовал, что веревка поддалась, и это давало надежду на побег. Но Салливану было недостаточно просто освободиться – он жаждал отомстить.

Он отбросил на время мысли о том, что люди, державшие его в плену, не появлялись в его камере около двух суток. Последний факт не предвещал ничего хорошего. Это могло означать, что он больше не представлял для них никакой ценности. И еще это уменьшало его шансы на месть. Ну разумеется, смазливый маркиз не будет марать о него свои руки и не снизойдет до того, чтобы нанести визит своему пленнику. У него и без того дел по горло – например, преследовать беззащитных молодых девушек. При этой мысли Салливан почувствовал новый приступ гнева. Злость придала ему сил, и он стал с удвоенным рвением избавляться от веревок, думая о том, что: близится день, когда он вцепится в горло самодовольного мерзавца, посмевшего украдкой срывать поцелуи Эвелины.

Только когда, в голове у него проносились воспоминания о прошлом, Салливан терял решимость. День рождения Эвелины. Ей исполняется десять лет. Но девочка слишком плохо себя чувствует и из-за лихорадки не может принять участие в празднике. Однако она настояла, чтобы ее день рождения отмечали без нее. Еще одно воспоминание – сияющие глаза Эвелины и ее лучезарная улыбка, когда она училась ездить на своем пони. Восторг на ее лице, когда она впервые одержала над Салливаном победу в партии в шахматы. Хотя, положа руку на сердце, он тогда поддался своей любимице.