Гиперборейская чума - Михаил Успенский

Отталкиваясь от работ Джорджа Беркли и Дэвида Юма, авторы монографии (числом шесть человек, включая начальника отдела; его поставили не только из обычая и лести, но и за то, что он, рискуя многим, первым пробовал на себе ту или иную дьявольскую смесь…) утверждали, что времени – как такового – человек никогда не замечает. Все, что нам кажется прожитым, является лишь развернутой аберрацией, логически исправленным слепком с так называемого настоящего, которое тоже, в свою очередь, представляет собой коллективно-субъективное объяснение сложившегося положения вещей; прошлое изменяется гораздо интенсивнее, чем настоящее, но эти перемены не фиксируются – вернее, точки фиксации тоже являются галлюцинациями, своеобразными плодами воображения. А поскольку физическое, «мертвое» время имеет, скорее всего, циклическую природу, то и так называемые «прошлое» и «будущее» постоянно присутствуют не просто где-то рядом, а являются настоящим. Тривиальный пример: Александр Македонский, Юлий Цезарь, Фридрих Барбаросса, Сулейман Великолепный, Карл XII, Фридрих Великий, Наполеон, Гитлер – это не просто цепочка переселения душ, это просто Один И Тот Же Человек – лишь отраженный в своеобразных психических зеркалах; так полдюжины осколков цветных стеклышек, отражаясь в трех зеркальных полосках, создают бесчисленное множество неповторимых узоров… Заметные люди, знаковые события, западающие в память, взаимоотношения – все это отражается в зеркалах, приобретая иной раз совершенно невообразимый облик. И можно либо расслабиться и любоваться волшебными узорами, либо стиснуть зубы и отсекать все лишнее, заведомо зная, что в конечном итоге (в абсолютном будущем) останутся шесть цветных стеклышек и три мутных зеркальца.

Каин и Авель – Полидевк (иными словами, ходок) и Кастор – братья Гракхи – Рем и Ромул – Арудж и Хайратдин – Саша и Володя…

Отражения, отражения.

Или более изощренный вариант: Ли Бо, Авраам Линкольн и Петр Столыпин (во власть попал чудом, развивал сельское хозяйство путем переселения безземельных, подготовил или развязал гражданскую войну, отменил крепостное право для всех, кроме евреев, за что они и застрелили его в театре…) – слишком плотное созвездие отражений, фигура, характерная для одной эпохи, не прослеживается в других, где нет для нее условий…

Некоторые линии образов замирают, почти сходя на нет. Некоторые – расширяются и торжествуют. Большинство – неритмично пульсирует.

И так далее…

Если следовать логике авторов, то любой человек может переключить себя в прошлое или будущее. Перейти в другой образный ряд галлюцинаций – и самому сделаться не воспринимаемым бывшими современниками. Поскольку замечают человека – и не только человека – потому, что он заставляет других делать это. Подавая соответствующие сигналы. Как правило, неосознанно. Но если понять, как это делается, освоить методику – то можно достаточно легко либо становиться невидимым для окружающих, либо казаться не тем, кто ты есть. То и другое, в общем-то, вполне доступно людям, хотя распространено не слишком широко…

С другой стороны, человеческое время (которого вроде бы и не существует), в полном соответствии принципу подобия, подчиняется разного рода законам. Согласно одним, которые можно отнести к разряду едва ли не юридических, человек не имеет права покидать свое время (которого вроде бы не существует), во-первых; а во-вторых, если же, паче чаянья, он покинет его, то обязательно должен соблюдать довольно жесткие правила поведения: так, например, следует быть крайне осторожным при посещении прошлого и ни в коем случае не допускать нечаянных или намеренных изменений настоящего – никаких изменений все равно не произойдет, а дело может закончиться гибелью безумца. В будущем можно вести себя более чем свободно – там ничто не может угрожать твоей безопасности, и кара небес постигнет того, кто на тебя покусится. Как это сопрягается с тезисом о том, что будущее неизменно, а прошлое есть лишь проекция настоящего, Вебер понять не мог. Хотя ему долго объясняли, что только так и может быть, и даже стучали кулаком по лбу… Согласно другим законам, псевдофизическим, время (которого вроде бы не существует) – как вода: его можно вычерпывать, разливать в бутылки, возводить на нем плотины, перекачивать по трубам, замораживать и испарять, а также продавать за деньги. Наконец, есть третья группа законов, очень малочисленная. Собственно, в ней только один закон. Он звучит примерно так: «Если какой-то дурак думает, что он использует время – то лишь потому, что время использует его самого…»

Хронос, как известно, ужинал своими детишками.

Дураки же находились – и в изобилии. Их неизменно плачевные судьбы мало интересовали Вебера, разве только поначалу, когда он был молод, полон энтузиазма и уверенности, что стоит бросить все ресурсы «Конторы» на поиск и нейтрализацию настоящих врагов – и сразу все будет хорошо.

Настоящими врагами он считал зловещих долгоживущих старичков, виновных во всем.

И однажды такой старичок попался. Запутался в сети, расставленной совсем другим отделом и совсем на другую – мелкую, ненужную – дичь.

Шел жаркий август шестьдесят восьмого. Только по крупным городам было задержано несколько сот граждан, выражавших внутреннее несогласие с рейдом на Прагу. С ними проводили беседы, а затем сортировали: кого-то домой с пожизненным испугом, кого-то привлечь за хулиганство, кого-то попытаться вылечить… Среди задержанных был и резидент отдела «Д» Игорь Махов, за которым Веберу пришлось ехать лично через пол-Москвы («дурдом» располагался на окраине, в столетнем когда-то загородном особняке). Махов и обратил внимание шефа на неказистого редковолосого старичка: «Интересно излагает…» Не без труда старичок был изъят из общей очереди и переведен в ведение «Д».

– Наверное, уже поздно, – сказал старичок в машине, равнодушно глядя на тающие от жары городские пейзажи. – Да и бессмысленно. Но я тоже человек, и мне надоело. Задумано тупо и неоригинально: так, чтобы игра велась в одни ворота. И чтобы у вас не было ни шанса. Бог с тем, что это несправедливо, – просто неправильно… Начнут развиваться комплексы, а это куда опаснее. Луны вам уже не достичь, это пройденное, но остается Марс. Да, кто владеет Луной, тот владеет океанами, – но кто владеет Марсом, тот непобедим на суше. Главное, не увлечься Венерой, вам будут буквально подсовывать Венеру… но вы не получите ни любви, ни философии – потому что ведь никто по-настоящему не знает, чем на самом деле ведала Венера… В Праге нет ни старого кольца, ни старого гонга – это пример пустого перевода, непонятого пророчества. И оккупация уже ничего не даст. Поздно – и вновь бессмысленно. Как избиение младенцев. Вы меня понимаете?

– Да, – сказал Вебер.

– Доказать ничего нельзя. Все давно запаролено. На ключевые понятия включается недоверие – и конец. Человеку можно целыми днями в оба уха кричать правду, чистую правду и ничего, кроме правды, – и все равно он будет считать, что настоящей правды не узнает никогда…

За неделю бесед со старичком (идущим по делу как Спартак Илларионович Кружно) Вебер сумел получить представление о многом, что составляет так называемые «тайны истории». Старички заботились прежде всего о том, чтобы человечество в целом не погибло, а местами бы даже и процветало. При этом судьбой отдельных людей, племен, стран и даже континентов они вполне могли и пренебречь.