Легион Кэнби - Билл Болдуин

Кобир доверху наполнил стопки, протянул одну Кэнби и откинулся в кресле.

— Во-первых, — объяснил он, — с некоторых пор я шантажирую Ренальдо. Если точнее, крупно шантажирую. Сначала мы изучили его финансовое положение, чтобы убедиться в том, что затребуем предельную сумму, которую он сможет выплачивать и при этом не разориться.

Кэнби кивнул.

— Разумно. Если не секрет, какие его грехи вам известны? Речь наемника стала немного невнятной. Кобир решил, что водка подействовала на них обоих.

— Работорговля, — бросил он, чувствуя, как губы кривятся от отвращения. — Поверь мне, этот ублюдок заслуживает гораздо худшего, чем просто шантаж.

— Боже, — прошептал Кэнби. — Неудивительно, что он платит. С таким обвинением можно схлопотать смертный приговор.

— Но это не единственная причина, по которой я подозреваю графа, дружище, — поделился Кобир, жестикулируя стопкой. — Шантаж дает лишь мотив. Многие ли из тех, кого ты знаешь, способны решать свои проблемы с помощью Имперского Флота?

Кэнби щелкнул пальцами и воскликнул:

— Ну конечно же! Он к тому же еще и первый лорд Адмиралтейства, и министр, э-э… кажется, Лоу Тимбер, готов угождать ему, как никому другому.

— Точно, — согласился Кобир, — иначе, начнись выборы, и денежки графа поддержат какую-нибудь другую кандидатуру.

— Остается вопрос, — с затравленным видом проговорил Кэнби, — кто сказал Ренальдо.

Он закрыл глаза, будто от нестерпимой боли.

— Боюсь, — после долгого молчания продолжал Кэнби, — что я точно знаю кто.

Затем он просто заснул в кресле. Кобир улыбнулся.

— Водка, — прошептал он сам себе, — великий враг ненависти. Делает людей такими доверчивыми, что они делятся самыми темными страхами с теми, с кем когда-то враждовали.

С этими словами Кобир тоже погрузился в сон.

24 сентября 2691 г., земное летосчисление

На борту «Смерти», в космосе

На следующее — по корабельным часам — «утро» Кэнби проснулся в своем кресле с жуткой головной болью и ватным языком. Хуже того, всю ночь его тревожили чувственные сны о Тенниел. В зыбком переходе от сна к бодрствованию Кэнби не мог избежать ужасного ощущения, что оперативные планы выдала Ренальдо — своему таинственному клиенту — именно она. Больше их не знал никто — по крайней мере из тех, кто не собирался участвовать в операции. Кэнби поморщился — даже учитывая все очевидное, сердце отказывалось принять правду. Прогоняя тягостные мысли, он открыл глаза.

По другую сторону от прохода прислонился к навигационной станции Кобир с обмотанным вокруг шеи полотенцем, а какой-то старик — наверное, личный слуга — брил его старомодной опасной бритвой. Пират смотрел в верхние гиперэкраны, задумчиво наморщив лоб. Судя по виду, Кобир уже давно проснулся. Поменяв положение, старый слуга взглянул на Кэнби и что-то шепнул Кобиру.

— Доброе утро, Гордон Кэнби, — поздоровался тот. — Надеюсь, ты крепко спал.

— Не то слово, Николай, — подтвердил Кэнби, осторожно выпрямляясь. После всей выпитой вчера водки меня не разбудил бы даже «Большой взрыв». Он попытался покачать головой. — Не на ней ли у вас работают двигатели?

— На водке? — переспросил пират, едва усмехнувшись, — слуга как раз брил ему шею. — Для горючего это слишком благородная жидкость.

— Рад слышать, — ответил Кэнби. — Иначе по моей милости мог выйти из строя какой-нибудь корабль.

Оба молчали, пока слуга брил Кобиру тонзуру, затем пират развернулся в кресле.

— Это Джейкоб Танкреди, — произнес он, кладя ладонь на руку старика, благодаря которому я вот уже более двадцати лет как жив, несмотря на все свои усилия.

Кэнби собрался встать, однако оба кирскианца предостерегающе подняли руки.

— Прошу тебя, не двигайся, — с улыбкой промолвил Кобир. — Джейкоб тоже понимает, что такое похмелье.

— Большое спасибо, — поблагодарил Кэнби, опускаясь на место. — У тебя тоже похмелье, Николай? Кобир рассмеялся.

— В старом Новокирске водка когда-то заменяла четырехмесячным младенцам материнское молоко. Никто из нас, стариков, не помнит, что такое похмелье.

Усмехнувшись, Кэнби покачал головой, удивляясь тому, как политикам удалось всех запутать и развязать войну с такими людьми.

— Теперь понятно, почему вы такие крутые ребята.

— Были когда-то, — поправил его Кобир. — Сейчас мы совсем мирные. Запомни, водка — великий враг ненависти. — Он улыбнулся. — Вообще-то Джейкоб предложил побрить и тебя. Бесплатно.

— Меня? — ужаснулся Кэнби, когда до него дошел смысл предложения. — На самом деле… меня никогда еще никто не брил.

— Значит, тебе представляется уникальный случай, — заметил Кобир.

От одной мысли, что кто-то — тем более кирскианец — будет водить лезвием над его кадыком, Кэнби покрылся мурашками. Мысли беспокойно заметались, и Кэнби не сразу сумел взять себя в руки. Война закончилась, причем почти десять лет назад. Более того, теперь кирскианцы оказались для него единственными верными друзьями во всей Галактике. Кэнби уже доверил им свою жизнь, так же как и они ему — свои. Хмурясь, Кэнби едва не извинился за собственные опасения.

— Не сомневаюсь, Николай, — проговорил он и, взглянув старику в глаза, улыбнулся. — Джейкоб, я сочту за честь, если вы меня побреете.

Когда старик принялся за работу, Кэнби удивился легкости его движений. Кобир тем временем начал мерить шагами проход между креслами.

— Этот негодяй одурачил нас обоих, — размышлял вслух кирскианец, каким бы путем он ни достал необходимые сведения. Мы не только лишились дохода от налета, но потеряли людей и корабли. Невыносимое положение.

Кэнби держал рот закрытым и не шевелился, переживая новое для себя приятное ощущение. К счастью, Кобир, похоже, это понимал и, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Ты, Гордон, понес такие же потери. Поэтому я считаю, что ты зол не меньше меня.

«Зол — слишком мягко сказано», — подумал Кэнби.

— Как мне представляется, — продолжал пират, поднимая палец, — мы должны разработать план, чтобы не только возместить потери, но и получить прибыль.

Кобир посмотрел на Кэнби.

— И в моем воспаленном мозгу уже вырисовываются контуры этого плана.

Кэнби хотел сказать что-нибудь ободрительное, но, поскольку слуга начал брить ему шею, вместо этого лишь подмигнул.

— Фактически, — произнес Кобир, — в основе всего стоишь ты — или уловка, с помощью которой ты меня заманил. — Он заглянул Кэнби в глаза. Коллекция Амброновски — это ведь фикция?

Кэнби кивнул. Слуга закончил бритье и приложил к его лицу горячие полотенца.

— Мои поздравления, дружище. Ты придумал умный план и мастерски его исполнил. Я целиком заглотил наживку. — Пират грустно улыбнулся. — Такую возможность не упустил бы ни один настоящий кирскианец. Коллекция Амброновски является — или являлась — нашим национальным сокровищем.