Охотники за пламенем - Хафса Файзал

Спокойствие лазурных волн нарушали тихие звуки, похожие на всхлипы. Зафира повернулась к рыбаку, который вытаскивал из воды сеть. Рыбёшки скользили, бились на полированном дереве, беззвучно моля о спасении. Никогда прежде Охотница не видела живую рыбу, и ей стало жаль этих беспомощных существ, чьи страдания заканчивались долгим удушьем, а не быстрой расправой охотника.

На борту вместе с ней находились ещё пять человек – пять мужчин с голыми торсами. Смуглая кожа блестела от пота. Головы были покрыты тюрбанами цвета охры. И чем аравийским мужчинам не угодили рубахи? На мужчинах были плотные шальвары, а их мускулистые руки были раз в десять толще рук Охотницы. Их размеры могли бы посрамить даже Альтаира.

Никто из них не замечал Зафиру. Один из мужчин, перешагнув через доску, на которой сидела Охотница, даже не взглянул в её сторону. Происходящее напомнило о призрачных моряках Серебряной Ведьмы, и ледяной палец прошёлся по спине.

– Земля! Земля! – закричал рыбак. Остальные присоединились к его ликованию.

Земля, которую они увидели, приближалась с каждым ударом её сердца, пока не очутилась здесь, рядом. Прямо перед ней.

И тогда сердце Зафиры сжалось от представшего перед глазами великолепия.

Гранёные купола сияли золотом, соперничая с блеском солнца; увенчанные алмазами шпили и минареты пронзали запылённое облаками небо. Под куполами были здания из бежевого камня. Двери их и окна были приветливо распахнуты. Некоторые дома соединялись яркими верёвками, на которых сушилась одежда, морщинистая и жёсткая. Пейзаж усеивали финиковые пальмы, красноватые гроздья плодов прятались среди развевающихся листьев.

Люди бродили по улицам, одетые в яркие платья, таубы, тюрбаны и платки. Некоторые были в туниках поверх штанов. Кое-кто вёл за собой улыбчивых верблюдов, нагруженных рулонами ткани. Кого там только не было: и смуглые пелузианцы, и бледные деменхурцы, и меднокожие сарасинцы. Хотя большинство людей были цвета пустыни и блестели от жара солнца.

Это зрелище не имело ничего общего с песками Шарра, которые шептали о разрушениях и печали. Тёплый песок укрывал землю, как снег укрывал просторы Деменхура. Он пенился под ногами. Цеплялся за алебастровые стены.

Песок был повсюду.

«Где я?»

– Я начал думать, что ты никогда не спросишь.

Картинка перед глазами дрогнула, и Зафира нашла в себе силы повернуться на голос. Но как только мир выправился, Охотница заметила, что теперь находится не в лодке, а на суше.

Зафира огляделась, отметив впередиидущих людей. Кто-то из них торопился, другие же двигались медленно и вальяжно. Никто не замечал её присутствия.

Как будто Зафиры и вовсе не существовало.

Когда мимо прошёл верблюд, жующий тростник, Зафира принялась искать в толпе серебряную вспышку: плащ с капюшоном, белоснежные волосы, алую улыбку. Однако поиски привели к обладателю пары ленивых кошачьих глаз цвета умбры. В руке он держал половину инжира.

Беньямин прислонился к финиковой пальме, и солнечный свет растёкся по его коже. Как и всегда, на сафи было много одежды: расшитый золотом чёрный халат поверх белого тауба, клетчатая куфия на голове, сандалии из телячьей кожи на ногах.

– Ты умеешь читать мысли, – сказала Зафира.

Сафи, склонив голову, слизнул с пальцев остатки инжира.

– Это было бы глупо, нет? И довольно неприятно, если об этом задуматься. Увы, ты задала свой вопрос вслух, Охотница.

Разве? Зафира не могла вспомнить.

– Просто скажи мне, где я.

Беньямин, осторожно поправив куфию под чёрным обручем, оттолкнулся от дерева и с изящной грацией направился к ней. Зафире казалось удивительным, что у сафи нет хвоста, который вился бы вокруг его ног.

– В древней Аравии. До того, как Деменхур накрыли снега, пески Сарасина потемнели, а Зарам был отрезан от моря. До того, как плодородные земли Пелузии оскудели, притупив великие умы пелузианцев.

– Это? Древняя Аравия? – прошептала Зафира.

Перед Охотницей раскинулась пустыня, похожая на Шарр, но пульсирующая жизнью. Люди были энергичны, архитектура поражала воображение, климат согревал каждую клеточку её существа. Эта Аравия была живой. Настоящая Аравия, до последней битвы Сестёр с Ночным Львом, которая исказила королевство, прокатившись по нему, как чума.

– Я попала в прошлое?

Беньямин покачал головой, избегая взгляда Охотницы.

– Боюсь, ты попала в настоящее. Это Альдерамин, Зафира.

Она фыркнула.

– Значит, ты привёл меня сюда, чтобы ткнуть мне в лицо своими привилегиями?

Беньямин вновь склонил голову, и на этот раз их глаза встретились.

– Разве ты не хочешь спросить, как попала в Альдерамин?

– Это был мой следующий вопрос, – отрезала Зафира с внезапным раздражением.

Она на мгновение забылась. Просто потому, что попала в Альдерамин, халифат мечты. Халифат того, чего не сыщешь больше нигде в Аравии.

Его вопрос лёг на её плечи. Laa, он будто ударил по лицу, отчего у Зафиры перехватило дыхание.

– Как я попала в Альдерамин?

Во взгляде сафи засветился триумф.

– Вот на какую реакцию я надеялся.

Зафира фыркнула. Беньямин и его бесконечные слова.

– Ты не в Альдерамине, – объяснил сафи, после чего указал на окружающий их город, где суетились люди, а сухой ветер вился между кремовыми зданиями.

Где-то вдали крикнула птица. Зафира не могла дышать из-за разливавшегося в груди восторга.

Беньямин покачал пальцем, и в глазах у Зафиры снова замерцало. Она не двинулась с места, и даже воздух не шелохнулся, однако теперь они стояли на балконе. Потеряв равновесие, Зафира ухватилась за прохладные отполированные перила и заглянула в комнату позади через занавеску, за которой оказался огромный обеденный зал. Изысканные люстры горели пламенем, а зеркала усиливали свет. Хитрости пелузианской инженерии. Настоящая красота, созданная чуткими к искусству деменхурцами. Тёмно-красный диван с подушками стоял вровень с полом вокруг ковра цвета золота, где на подносе расположились чашки и чайник с причудливым носиком.

Зафира вновь повернулась к Беньямину.

– Тогда где… – Она осеклась. С их высоты за перилами раскрывался пейзаж, достойный кисти художника.

Далеко внизу блестели пески. Где-то впереди виднелось море Баранси, облизывающее берега ленивыми волнами. Слева раскинулся каменный шедевр – голубая мозаика выстилала купола, которые могли посоперничать с ясным голубым небом. Тонкие шпили заканчивались бриллиантами. Одна башня выделялась среди остальных, витражи на её вершине темнели, покинутые магией. Королевский минарет.

– Это Алмас, наша столица, – не без иронии ответил Беньямин, стоя рядом с Зафирой.