Римский период, или Охота на вампира - Эдуард Тополь

Он усмехнулся, достал «Мальборо», ударом ногтя под донышко пачки выбил сигарету до пояса и протянул мне.

Мы закурили от его зажигалки.

– Хорошо, – сказал он. – Без патетики. Дело вот в чем. Мы действительно знаем, что творится в Италии. И куда больше, чем написано в этой статье. Скажу вам честно: раньше, до конца шестидесятых годов, мы тратили миллионы долларов, помогая местным антикоммунистам удержать Италию от перехода в советский лагерь. Но при новой администрации в Белом доме многое изменилось. Не мне это обсуждать, я излагаю только факты. Наше правительство взяло курс на защиту прав человека, а не государств. В результате функции нашей организации значительно сузились. Недавно было принято новое Исполнительное постановление, по которому мы получили кучу запретов – теперь мы не имеем права проводить тайные операции, внедрять своих людей во враждебные нам учреждения и государства, финансировать антиправительственные заговоры, ну и так далее. Практически мы имеем теперь право только на космическую и радиотехническую разведку, – он саркастически улыбнулся, – ну и на внешнее прослушивание окон Советского посольства в Риме. В связи с этим из ЦРУ уволено двести человек из отделов оперативной разведки, еще шестьсот профессиональных разведчиков уволились сами…

Теперь я понял, почему он в запое, но я не понимал, зачем он мне это рассказывает. Неужели и вправду мне сейчас предложат работу в ЦРУ? Но ведь у меня нет не только американского гражданства, но даже «грин-кард», даже въездной американской визы!

– Между тем все, что происходит на римских улицах и вообще в мире, – продолжал Грегори, – все эти гребаные коммунистические демонстрации, перевороты в Афганистане, антивоенные митинги в Европе и так далее, – все это никакая не политическая борьба, а результат тайной и не особенно тайной войны двух разведок – КГБ и ЦРУ. Стоило нам уйти из Афганистана, как туда ринулся КГБ и сменил правительство. Стоило нам отступить в Италии – и пожалуйста! – Он отодвинул от себя статью Кожевникова о террористах и вдруг без всякого перехода сообщил: – Кстати, я вас поздравляю: Бегин и Садат подписали мирный договор в Вашингтоне.

– Что? – изумился я.

– Да, теперь вашей сестре в Израиле ничего не угрожает. Во всяком случае, войны там в ближайшее время не будет. А здесь… – Он умолк и уставился на меня своими серыми глазами в оборке темных век – не то от алкоголя, не то от бессонницы.

– Что здесь? – спросил я нетерпеливо, понимая, что вот мы и подошли к главному, из-за чего меня сюда позвали.

Но Грегори не ответил. Он открыл ящик письменного стола, достал из него чистый лист бумаги, вставил его в пишущую машинку, развернул ее ко мне клавиатурой и только после этого сказал:

– Что будет здесь в ближайшее время, я смогу вам сказать только после того, как вы напишете мне расписку о добровольном сотрудничестве и неразглашении. При этом я еще раз настойчиво повторяю, что вы не американский гражданин и я не имею права оказывать на вас никакого влияния, а по новому Исполнительному постановлению не имею права даже просить вас о кооперации…

– Грегори, cut the shit![52]– перебил я. – В чем дело? Диктуйте расписку.

– Хорошо, – сказал он, – пишите. Точнее, печатайте.

И я напечатал:

ПОДПИСКА О СОТРУДНИЧЕСТВЕ И НЕРАЗГЛАШЕНИИ

Я, Вадим Плоткин, без гражданства, прибывший в Рим 5 февраля 1979 года по советской выездной визе № 5704-АЗ, письменно подтверждаю, что добровольно и по собственному желанию соглашаюсь помогать сотрудникам Американского посольства в Риме в операции «Pupil». При любом исходе этой операции обязуюсь в течение последующих 20 (двадцати) лет сохранять в тайне все ее обстоятельства, никогда не упоминать об этой операции ни в печати, ни в своих фильмах, ни в разговорах даже с самыми близкими друзьями и родственниками.

Подпись:

(Вадим Плоткин)

27 марта 1979 года

Американское посольство в Риме,

виа Венето, Рим, Италия

Отпечатав этот исторический документ, я расписался и протянул его Грегори.

– Ну? – сказал я нетерпеливо.

– «Ну, милая, трогай!..» – усмехнулся он, демонстрируя свое знание российской словесности.

Я промолчал. Грегори бросил мою расписку в ящик письменного стола и протянул мне другой лист бумаги – плотный, с водяными знаками и с маленьким гербом ЦРУ вверху. Текст на этом листе был отпечатан четким типографским шрифтом самой последней – «кулачковой» – модели пишущей машинки, но читал я его медленно, поскольку переводил с английского:

Мистеру Грегори Черни, срочно, суперсекретно

По нашим сведениям, Москва заслала в Италию каннибала, с тем чтобы 10–11 апреля, во время еврейской Пасхи, он под видом еврейского эмигранта совершил ритуальное убийство итальянского ребенка.

Никаких дополнительных сведений, к сожалению, не имеем…

58

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ЗАШИФРОВАНО

Москва, Центр, Иванову

В Риме повсеместно происходят многотысячные коммунистические митинги и демонстрации, Профессор и его ассистенты призывают к национальной забастовке.

Ваш Турист прибыл 27-го. Проходит стандартные процедуры.

Италия, Рим, 28.03.79

59

Через час я вышел из посольства другим человеком. Я знал, что чуть выше по виа Венето, в доме на противоположной стороне, в окне его третьего этажа, находится НП советской разведки, что оттуда круглосуточно наблюдают за Американским посольством, прослушивают все его телефонные разговоры и специальной аппаратурой снимают звуковую информацию со всех его окон. Поэтому любые мало-мальски секретные разговоры сотрудники посольства проводят в комнатах без окон и без телефонов. Я знал, что там, в советском НП, зарегистрированы все мои встречи с Грегори Черни во время его обеденных перерывов, да и остальные, возможно, тоже. И теперь я выходил из посольства уже не на улицы вольного Рима, а словно на вражескую территорию, наполненную сотнями тайных советских, чешских, болгарских и восточногерманских шпионов, тысячами итальянских, арабских, японских и прочих террористов и еще миллионом итальянских коммунистов.

«Касабланка» переселилась в Рим, и я слегка трусил и старательно бодрился, как юный любовник перед первым постельным испытанием.

А виа Венето была такой же, как раньше, – с медленным потоком роскошных машин, с глянцевыми витринами роскошных магазинов и ресторанов, с богатыми туристами, которые, сидя в уличных кафе, попивали холодные соки в высоких запотевших бокалах и крохотные чашечки кофе-эспрессо по четыре мили за чашку, и с голенастыми, темноглазыми итальянскими студентками, которые походкой загорелых Афродит несли себя по улице навстречу весеннему солнцу и любовным приключениям.