Падение - Олег Пушкарский

ПАДЕНИЕ. ВСЕМИРНЫЙ ПОТОП, СОШЕДШИЙ СО СТРАНИЦ БИБЛИИ В НОВОМ ОБЛИЧИИ. НАМ ВСЕМ НАДО ЗАДУМАТЬСЯ О ТОМ, ЧТОБЫ ПРИНЯТЬ ИИСУСА ХРИСТА И ВОССЛАВИТЬ ГОСПОДА НАШЕГО, И ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЙ ПУТЬ КО СПАСЕНИЮ ДУШ. МЫ ПЕРЕЖИЛИ ЭТО НАКАЗАНИЕ И…

…и теперь мы можем взять у него интервью. Скажите, что вы видели там?

– Это сложно… Мне казалось, я быстро плыву по реке. Меня уносило бурным течением куда-то в пустоту… В какой-то момент я понял, что эти потоки – моя собственная ненависть. Мне пришлось ей сопротивляться, чтобы не утонуть… А потом я понял, что в этой бурной реке я… трепыхался всю свою жизнь. Река эта ничем не заканчивалась… Это была моя ненависть… Да.

– Вы видели там Бога?

– Я не знаю, Бог это или нет. Я не разобрал, как оно выглядело. Оно хотело мне что-то показать. И это что-то изменило меня. Это было похоже на исповедь, раскаяние или даже распятие, если хотите… Божий суд. То, что внутри этого шара – одновременно и судья, и палач, и… не знаю.

– Как вам удалось выбраться оттуда?

– Наверно, я показался им неинтересным, и они выплюнули меня. Потому что я успел раскаяться…

…вернутся ли «шары судного дня»? Этот вопрос беспокоит многих. Однозначного ответа я не дам. Природа явления до сих пор не известна. Никому не удалось поймать хотя бы один шар или прикоснуться к нему без последствий. Очевидно, мы столкнулись с некой непостижимой сущностью, которую нельзя понять, ощутить или изучить. Мы долго будем восстанавливаться после Апокалипсиса. Возможно, нам ещё многому предстоит научиться. Нас ждут грандиозные изменения и сдвиги в сознании, которые сложно предсказать. Мы будем пересказывать эти события своим детям, внукам, правнукам. «Шары судного дня» станут сказкой для детей, которыми их будут пугать в воспитательных целях.

Станет ли меньше войн, насилия, убийств? Придётся ли нам принуждать самих себя к праведной жизни, или всё получится естественно? Задушим ли мы в себе ради спасения природный эгоцентризм и стремление к разрушениям? Станем ли мы от всего этого счастливее? Сможем ли жить в гармонии с миром, где нельзя лгать, злиться, завидовать или предаваться гордыне? И придут ли за нами «шары смерти» снова, если мы нарушим обещания?

Я не знаю…

ЭПИЛОГ: НОВЫЙ МИР

Самое непростое в жизни – понять,

какой мост следует перейти, а какой сжечь.

Эрих Мария Ремарк

Лучшая подруга

Москва. 8 декабря 2016 года.

Некоторые вещи надолго задерживаются в памяти, оседая там настолько плотно, что их невозможно забыть. Первый поцелуй. Надоедливая песня. Смерть близкого человека… А вот боль – она забывается, это явление временное.

Арпине усвоила этот урок в подростковом возрасте перед операцией по удалению аппендикса. Хирург всё заверял ее маму «на все сто процентов», что пациентка вернётся домой уже через три дня после избавления от ненужного рудимента. Такие операции они проводили постоянно, опыт большой. Да-да, поверьте на слово, очень большой опыт. «Именно поэтому мы не даём больным аппендицитом обезболивающее».

Казалось бы, что может пойти не так? Заботливые доктора назначили операцию на завтрашнее утро вместо сегодняшнего вечера и оставили пациентку в отделении на всю ночь. Девочка была обречена корчиться от боли, не находя покоя.

Да здравствует суровая армянская медицина конца нулевых.

Однажды Арпине попалась на глаза статейка, в которой говорилось, что женщины гораздо менее восприимчивы к боли, чем мужчины. Куда уж там… В ту ночь Арпине мысленно послала автора на три буквы по меньшей мере сотни раз. В правом нижнем боку будто бы поселилась тысяча дятлов с адамантовыми свёрлами вместо клюва.

Спасалась девочка покусыванием пальцев, потом и всей руки. Утром раны от собственных зубов уже кровоточили. Врач-идиот даже не понял, в чём дело, и принял раны то ли за стигматы, то ли за метастазы. Точно уже не вспомнишь. У нормальных людей плохая память на бред.

После операции некоторое время не чувствовалось боли. В первую ночь после удаления аппендикса ей стало хуже, но всё же не настолько паршиво, как в предыдущую. А на вторую ночь юная Арпи, наконец, выспалась. И пришла к неожиданному выводу.

Она не помнила ту боль.

Любая боль – это временно. Неужели кто-то вспоминает, как ударился мизинцем о ножку стола два года назад?

Арпине возвращается домой с новой работы. Взгляд направлен вниз, прямо на слой вязкой дорожной грязи. Коричневые ошмётки прилипли к сапогам, которые она не мыла пару дней. Зима снова запаздывает. На календаре декабрь, но всё ещё можно ходить в лёгкой куртке – для средней полосы России это нормально. А вот небо на удивление чистое. Если поднять голову, можно рассмотреть в сумерках красные сигнальные огни пассажирских лайнеров. С игровых площадок доносятся привычные веселые крики детей и плач младенцев.

В эти дни всё ощущается ярче, чем обычно. Начинаешь обращать внимание на мелочи.

Прошла мимо магазина для охотников.

«Успей поучаствовать в акции! Скидка 50% на всё гладкоствольное оружие до конца сезона!» – гласил двухметровый баннер.

Судя по дорогому матовому пластику и чётким картинкам, владелец шиковал. Назло всем защитникам природы, назло вегетарианцам и её погибшему брату оказалось, что убивать животных ради удовлетворения первичных потребностей – вовсе не грех. Сколько же чувствительных людей кривилось при виде этого баннера? Вопрос риторический.

Арпине зашла в грузовой лифт. Нажала на кнопку «21». Двери захлопнулись, и лифт поехал. Посмотрела на пустоту справа.

– Ты как, подруга? – спросила девушка и загадочно улыбнулась.

«Пустота» тотчас оказалась заполненной.

Входная дверь, как обычно, не заперта. В новом мире двери редко кто запирает. Двухкомнатная квартира в районе Внуково встречает хозяйку теплом и уютом. Это жилище досталось Арпи бесплатно после устройства в волонтёрскую организацию «Улыбки будущего». Цены на жильё в густонаселённых районах сильно упали – никто особо не заморачивался.

В зеркале Арпи видит себя: слегка сутулую и с тёмными кругами под погасшими глазами. Снимает куртку и шарф. По привычке подносит руку к груди, пытается снять кулон в форме стрекозы, но его там нет. Рука рассеянно опускается.

Девушка входит в зал.

Голоса детей снизу такие громкие, что их слышно с большой высоты через закрытую лоджию. Проходят часы, дни и месяцы, и вот ты уже не воспринимаешь эти звуки как что-то из человеческого мира. Тем не менее этот мир достаточно счастливый. Нет… он слишком счастливый. Слишком чистый и непорочный. Если бы Мартин Лютер Кинг дожил до этих дней, то