Белое, черное, алое… - Елена Топильская

Может быть, это его остановит, когда он захочет изменить показания. Я вытащила вилку диктофонного шнура из розетки и убрала неработающий агрегат в сейф.

Костенко давно ушел, а я все пыталась понять, жалко мне его или нет. Да, именно так все и должно было быть; им надо было с чего-то начать, а потом они усовершенствовали схему. Сделав один раз такую подставу с женщиной, пострадавшей от сексуального извращенца, они наверняка поняли, что так можно кого-то очень легко и на деньги развести. Явно эта мысль пришла в голову Денщикову в тот момент, когда Костенко — их первая жертва — предложил откупиться от них. Я отдала должное преступному гению Игоря Денщикова, который сумел красиво, выкрутиться, когда на последнем (мне известном) эпизоде шантажа нарвался на отставного контрразведчика Скородумова.

А вопрос, жалко мне Костенко или нет, я так для себя и не решила. Но не так уж много времени мне было на это отпущено: дверь с треском распахнулась, в кабинет сначала влетел огромный бумажный пакет, веревка на котором лопнула в момент соприкосновения с полом, а вслед за пакетом вошел, мрачнее тучи, Кораблев. Я оторопела от такого шумного явления оперуполномоченного Кораблева и растерянно ждала объяснений.

— Что это, Леня? Что ты себе позволяешь?

— Негодяи! — мрачно возвестил Леня, у него это выходило как «негодзяи».

— Кто перед тобой провинился?

— Негодзяи! Сидят на складе, от жиру пухнут, на моей форме наживаются!

Он поддал ногой пакет, который от этого и вовсе рассыпался. Из него вывалилась форменная милицейская одежда — брюки, рубашка, галстук, ботинки, еще что-то.

— Ленька, а фуражка где?

Я вышла из-за стола и присела на корточки перед развалившимся пакетом.

— Вот я и говорю — негодзяи! Прихожу за формой, они мне все это в пакет навязывают и еще фуражку суют. Я говорю им — на кой мне сдалась ваша фуражка, уже девать некуда эти фуражки, все равно не ношу, солить мне их, что ли? А эта дура жирная мне знаете, что отвечает? Нет, вы представляете, что она мне отвечает?!

— Ну что, что, Леня, не томи!

— Я ей говорю, зачем мне фуражка? А она говорит, как зачем? А на гроб положить? У-уродина!

— А зачем ты у меня посреди кабинета все это развалил?

— Со злости, неужели непонятно?

Поскольку Леня тут же сел на мое место, я, вздохнув, стала собирать предметы кораблевского форменного обмундирования в пакет, чтобы хотя бы убрать эту кучу с пола. Подняв ботинки, я засмотрелась на рифленую подошву.

— Леня, а что, теперь такую обувь вам выдают? Раньше же были другие ботинки — остроносые такие, черные, на тонкой подошве?

— Да, уже несколько лет такие выдают.

Ленька крутился на моем рабочем кресле и постепенно остывал.

Где-то я видела такие башмаки, совсем недавно, подумала я, пытаясь поймать ускользающую мысль.

— Леня, а к Бурдейко заезжал?

— Заезжал, квартира коммунальная, соседи не видели примерно неделю, где он сейчас — не знают. Под вешалкой стоит сумка, с которой он обычно ездит в командировки. За это время их уже достали искатели Бурдейко, по телефону звонят постоянно и приезжают, надоедают, два раза с работы были, — доложил Леня, усаживаясь поудобнее в кресле и постукивая по столу взятым из канцелярского стаканчика карандашом.

Когда зазвонил телефон, он взял трубку раньше, чем я успела распрямиться и подойти к столу.

— Да-а, это прокуратурка, вы правильно попали, — отвечал он, развалясь. — А это РУБОПчик тут в гости зашел. Даю, даю. Мария Сергеевна, вас криминалисты.

Как удачно! Я схватила трубку:

— Эдуард Алексеевич, это вы? — Звонил начальник нашей экспертной лаборатории. — Я как раз хотела с вами поговорить по поводу экспертизы по ботинкам из области. И вы по этому поводу?

— Маша, — озабоченно стал говорить он, — следы с ботинками один в один.

Только знаешь, что? Ботинки-то милицейские, форменные. Труп у тебя опознан? А то в твоем постановлении на экспертизу он как неустановленный…

— Что-то примерно в этом роде я и предполагала, — медленно проговорила я.

— Нет, труп еще не опознан, но я думаю, что знаю, кто это.

— Что, действительно мент? — расстроился Эдуард Алексеевич.

— Похоже, что да.

— Господи, а откуда?

— Эдуард Алексеич, как установим точно, я вам сразу позвоню.

— Ну ладно. Заключение завтра можешь забирать.

— Что за мент? — подобрался сразу Кораблев, как только я положила трубку.

— Труп из Токсова, ну, парень, который с чердака за вертолетовской парадной наблюдал.

— Что, Бурдейко опознавать придется?

Я кивнула:

— Думаю, что это он.

— Ни фига ж себе, — присвистнул Кораблев. — А куда ж они ксиву его дели?

— Надо обыски у них делать, Леня, — задумчиво сказала я, присев снова на корточки и разглядывая форменный милицейский ботинок из кораблевского пакета.

Да, именно такие ботинки, с толстой рифленой подошвой, Кораблев привез из морга в виде слипшегося обгоревшего блина. Завтра мне влетит по первое число за то, что по вертолетовским бойцам у меня еще и конь, не валялся. А уж их-то давно надо брать и работать с ними плотно. А мне остается разорваться на тысячу маленьких Швецовых, чтобы все успевать. И не спасает даже Карнеги с его заповедью о том, что дела нужно делать не в порядке их срочности, а в порядке их важности. А что вы скажете, уважаемый Дейл, если дел куча, и все они одинаково срочные и одинаково важные?

Держа в руке милицейский ботинок, я подумала о том, что обгоревший труп, найденный нами в Токсове, все-таки окажется трупом оперуполномоченного Владимира Владимировича Бурдейко, который, судя по тому, что я знаю на сегодняшний день, принимал участие в трех эпизодах шантажа вместе с оперуполномоченным Сиротинским и следователем городской прокуратуры Денщиковым.

Ну, даже если предположить, что в случае с юристом страховой компании Костенко его использовали втемную, — например, Денщиков сказал, что надо съездить, задержать человека за изнасилование и привезти в РУВД, то в следующий раз-то он уже должен был понимать, что к чему? И кроме того, на совести Бурдейко и Сиротинского еще незаконный обыск у Скородумова. Хотя тут тоже — как посмотреть: постановление на обыск у них было, тут не придерешься, а они — люди маленькие, им сказали, что искать, они и искали. С чего я взяла, что он в сговоре с Денщиковым? Да и Денщиков, в этом я не сомневалась, наверняка уже придумал правдоподобную версию в оправдание всем своим акциям. А на чердаке напротив вертолетовского дома что Бурдейко делал? Выбирал место для бомбы с дистанционным управлением? Или выполнял служебное задание, следя за преступным авторитетом? Блин, как разобраться? Дорого я бы дала, чтобы узнать, что же из него вытрясли в токсовском лесочке вертолетовские цепные псы… А что-то, наверное, вытрясли. У них методы дознания очень эффективные. А от того, что там, в токсовском лесу, облили бензином и подожгли предварительно измолоченного, как боксерская груша, не кого-нибудь, а оперативника, было нехорошо на душе. Даже если он и был продажной гнидой, — все равно не заслуживал такой страшной смерти… Интересно, а Сиротинский-то еще жив? А брат его?