Долгий путь в лабиринте - Александр Насибов

Синий автомобиль выбрался за пределы города и стал пересекать Апшерон. Спустя час он оказался на северном берегу полуострова. Здесь было царство песка, ноздреватых скал. Дул ветер, море атаковало гряду рифов, торчащую в сотне метров от суши, и, обессилев в этой борьбе, вяло накатывалось на пологий берег. Поселки, несколько вышек разведочных буровых партий, станция пригородного электропоезда — все это осталось в стороне. Впереди, на округлом, как курган, скалистом мысе, одиноко белел столбик маяка.

— Приехали, — сказал шофер.

Саша быстро взглянула на него, силясь сообразить, зачем ее везут к маяку.

Но шофер имел в виду не маяк.

Автомобиль обогнул нагромождение серых скал, и она увидела строение — стену из ракушечника, за ней кроны деревьев и часть крыши.

Отворились ворота. Автомобиль въехал в них.

Еще через минуту Саша стояла перед Кузьмичом, прижималась лицом к его колючей щеке, что-то говорила ему. А он молча гладил ее по голове.

— Сколько же мы не виделись?! — воскликнула Саша. — Ну да, с двадцатого… Погоди, ведь это почти семнадцать лет?.. Где ж ты был, дорогой мой Кузьмич? Гляди, и бороду отрастил… Зачем тебе борода?

— Для солидности, — сказал Кузьмич. — А то все твердят: годы идут, ты же все молодой, когда наконец будешь стариться? Вот и принудили меня завести бороду, Ежели не одобряешь, сбрею в момент.

Он шутил, а глаза смотрели внимательно, будто заново изучали собеседницу.

Сильно сдал за эти годы Кузьмич — поседел, стал горбиться. Да и борода старила, хотя она была у Кузьмича особенная — полоска серых с проседью волос тянулась по краю нижней челюсти, от виска к виску, курчавясь на подбородке, будто ее специально завили. Словом, облик Кузьмича Саше не понравился.

Она не удивилась, что ее привезли в этот дом на пустынном взморье. Бывают обстоятельства, когда работникам секретной службы надо скрывать свои контакты и встречи. Только гадала: о чем пойдет разговор?

Кузьмич обнял ее за плечи, повел в дом.

Это было типичное для здешних мест жилище: открытая веранда с деревянной балюстрадой и столбом, поддерживающим плоскую кровлю, две комнаты, окна и двери которых выходили на веранду. В комнатах — ковровые дорожки на полу, ниши в беленных известкой стенах, где сложены одеяла и подушки, дощатый маленький стол и два табурета. Вот и все убранство, если не считать многочисленных фаянсовых мисок и чайников, выстроившихся на узкой полке под потолком. В углу комнаты лежал на полу раскрытый чемодан — этакий красавец из желтой тисненой кожи, с медными сверкающими замками, возле него — большой дорожный несессер. То и другое — явно иностранного происхождения.

Саша перевела взгляд на Кузьмича. На нем был хорошо сшитый и, видимо, дорогой костюм, под стать костюму сорочка, галстук и башмаки на толстой подошве. Странно было все это видеть на человеке, который, как твердо знала Саша, никогда не придавал значения одежде, был равнодушен и ко всем прочим благам. Да и носил он одну лишь военную форму, после того как в семнадцатом году сбросил брезентовую робу каторжника.

Кузьмич будто разгадал ход ее мыслей. Поднес к глазам кисть руки с крупным рубином на пальце, подышал на камень, затем заботливо протер его рукавом пиджака. При этом хитро взглянул на Сашу.

И Саша вдруг все поняла.

Он это почувствовал, удовлетворенно улыбнулся, показал ей на табурет.

— Может, в сад пойдем? — сказала Саша. — В саду должно быть сейчас хорошо.

— Боюсь. — Кузьмич помедлил. — Поджидая тебя, бродил по аллее. Там, ближе к морю, виноградник, потом бахча. Нагнулся над кустом — и вдруг змея! В метре от меня выскочила откуда-то большая змея. Я похолодел. С детства боюсь змей.

Он передернул плечами от отвращения.

— Сказал бы… Есть же здесь охрана!

— Есть, конечно. Только службу несут так, что никого и не увидишь. Да я здесь ненадолго. Приехал утром, а скоро снова в путь.

Саша не спросила, едет ли Кузьмич домой или командировка только начинается. Все, что нужно, он скажет сам…

Они сели за стол, перекинулись десятком фраз. Саша рассказала о семье, о теперешней службе Энрико, заговорила о Лоле. Потом не выдержала:

— Зачем я понадобилась? Где ты был все эти годы? Ведь ни разу не дал знать о себе. А теперь вдруг вспомнил. Говори же, в чем дело!

— Сразу разве ответишь? Сперва придется пояснить кое-что. Не будешь возражать? Так вот живем мы все труднее, если иметь в виду международные дела… Впереди просветления не видно. Впрочем, сама делай выводы. Я буду говорить, а ты суди. Едва Гитлер стал у власти, как немцы ушли из Лиги Наций и покинули конференцию по разоружению. В последние дни того же тридцать третьего года был убит румынский премьер-министр Дука. А кто он был, этот Дука? Сторонник коллективной безопасности. Тогда же пошла гулять по свету известная фраза Гитлера: «Отныне Германия вычеркивает из своего словаря слово „пацифизм“. Следующий год. Гитлер объявил, что отныне в Германии нет коммунистической партии. Коммунисты или уничтожены, или загнаны в концлагеря… Страшная штука — эти лагеря!

— Видел их, Кузьмич?

— Видел. Видел и лагеря, и как на улицах Берлина евреи зубными щетками моют тротуары… Но пойдем дальше. В том же 1934 году в Вене убивают канцлера Дольфуса, в Марселе — югославского короля Александра и французского министра иностранных дел Барту. Эти трое тоже мешали фашистам… Как же на все это реагирует блюстительница европейских порядков — Англия? Год спустя англичане дают согласие, чтобы Германия строила военные корабли, причем подводный флот немцев может составить чуть ли не половину тоннажа подводных сил Британии. Итак, немцы, тайно строившие свои крейсера и подлодки в Финляндии и Турции, Испании и Голландии, теперь делают это открыто у себя дома… Что было дальше? Муссолини напал на Абиссинию, а дивизии Гитлера вторглись в демилитаризованную Рейнскую зону. Затем тот и другой послали свои войска на подмогу Франко, сейчас топят в крови Испанскую республику. Далее. Лидеры Германии и Японии заключают пакт против Коминтерна. И последнее: вчера японцы спровоцировали инцидент в Китае, сейчас вводят туда свои войска.

— Зачем ты это рассказываешь? Я все знаю.

— Знать мало. Надо действовать.

— Что я должна делать?

— Погоди, Саша… Нефтяной пожар погасили, фонтан укротили?

— Да, сегодня.

— Человека, которого сняли с парохода, уже допрашивали?

— Готовились к допросу. Теперь подготовка закончена. Но я удивлена…

— Чему?

— Что тебе все известно в подробностях. Как я понимаю, это не твой профиль.

— Не мой, верно. Впрочем, это как посмотреть… Какова доля Баку в топливном балансе страны?

— Более восьмидесяти процентов нефти. А что?

— Можно не сомневаться, что об этом достаточно полно информированы и наши противники. Ты имела случай убедиться: они уже действуют.