Дао Блаженств - Александр Матяш

У: Как у бодхисаттвы?

А: Да, на Востоке, читая Нагорную проповедь, говорят, что Христос был бодхисаттвой. Посмотрите, насколько в этой просьбе благодаря такому выбору местоимений устранен какой бы то ни было эгоизм. Это то, о чем можно просить от лица всех и за всех, и только тогда эта просьба будет лишена привкуса эго. И наконец, – «на сей день», «днесь» – об этом Иисус тоже много говорил (в «Отче наш» в сконцентрированном виде собраны почти все Его притчи).

Господь печется о каждой травинке и былинке, так почему же мы – настолько в глазах Господа более высокие создания – почему же мы так боимся, что Господь нам завтра этого хлеба не даст? И почему Христос так против заботы о завтрашнем дне? Почему Он призывает заботиться только о дне сегодняшнем? Ведь на самом деле о завтрашнем дне заботятся все. И кто этого не делает, тот, как правило, проигрывает в гонке этого мира и в этой жизни. Чтобы во всем этом разобраться, нам нужно обратиться к такому понятию, как ментальный шум*, и вспомнить, что составляет его львиную долю. И окажется, что именно мысли о завтрашнем дне служат в основном топливом для ментального шума. Разумная забота о завтрашнем дне всегда есть, но она очень невелика, и против нее, скорее всего, Христос не возражал. А вот та забота, которая идет на топливо для ментального шума – гораздо больше, и она чрезмерна. Задумаемся: почему она становится топливом для ментального шума? Что является мотивом мысли о завтрашнем дне?

У: Беспокойство.

А: И страх.

В: Перед настоящим.

А: И перед будущим тоже.

Д: Опять получается духовный материализм – сегодня есть, а завтра нет. Страх потерять то, что есть сегодня.

А: Не просто потерять, а потерять в результате вторжения чего-то чуждого, внешнего равнодушного и непредсказуемого – вот оно, бытие в этом материальном мире. Посмотрите, как каждое слово – на вес золота, и даже гораздо более весомо. Мысли о завтрашнем дне являются топливом для ментального шума не просто так, а в силу того, что они обусловлены эговыми проекциями и именно эговым страхом потерять то, что у нас есть, во-первых, и не приобрести то, что мы планируем, во-вторых, а в конечном счете – духовным материализмом. Таким образом в основе мысли о завтрашнем дне лежат страх и неверие, причем страх материалистический – по большому счету, страх смерти, потому что оказавшись без этого насущного хлеба, мы просто умрем, как нам мнится. Страх телесной смерти оказывается сильнее страха перед духовной гибелью, он побеждает нас, и плоды этой победы – не что иное, как упругие волны ментального потока.

Д: Мне запомнилась одна сцена из фильма о первых христианах, не помню его названия. На них выпустили львов на арене Колизея. Обезумевшие от страха, они сбиваются в кучу, но затем начинают молиться, почти все – стоят на коленях, глаза к небесам и – молятся. И вот кто-то вскакивает и бежит. И звери бросаются на него. Но тех, кто стоит и молится, они не трогают. А люди не выдерживают: напряжение растет, срывается один, срывается другой, и чем больше их бежит, тем сильнее начинает захлестывать волна ужаса, тем яростнее мечутся львы … но тех, кто стоит и молится, звери не трогают. Они терзают только тех, кто бежит.

А: Да, какой римляне устроили христианам… дзенский тренинг. Жаль только, что за счет своей кармы, но это уже от злобной развратности. Это очень уместный пример – именно по поводу «даждь нам днесь». Мысли о завтрашнем дне могут перерасти в навязчивый невроз и начнут мешать этому завтрашнему дню успешно развиваться.

12 И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;

А: Этому стиху Иисус уделяет особое внимание. Почему, как вы думаете?

Д: Так здесь же Его заповедь: возлюби ближнего, как самого себя. Он призывает этим к недуальности.

А: Да, призывает. И не только здесь. Много таких мест еще можно найти, где Он к этому призывает – насколько это было возможно. Дело в том, что эта молитва является не просто неким обращением. Эта молитва сама по себе есть некое мистическое делание, апофеоз которого представляет именно 12-ый стих: «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Что происходит с человеком, когда он молится искренне в момент прочтения этой строки?

Д: Он должен простить на самом деле, прямо во время молитвы.

А: Да. Он должен вспомнить все свои обиды, явные и тайные.

Д: И простить.

А: Более того, здесь в этом стихе сказано, что прощение своих обидчиков является условием получения прощения от Господа.

У: Что такое «до́лги»?

А: Это то, в чем мы неправедно вели себя перед лицом Господа. Это значит «грехи». Долг – это то, в чем мы перед Господом должны, а должны мы Ему очень многое. Этому стиху посвящена отдельная притча в этом же Евангелии.

Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов; а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и все, что он имел, и заплатить; тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! Потерпи на мне, и все тебе заплачу. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и все отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему все бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! Весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его (Мф18.23).

А: Как бы сильно нас люди ни обижали, то, как мы обижаем Господа нашего своим лукавством – несравненно сильнее, чем любая обида, нанесенная нам миром. Потому что как бы сильно нас ни обидели, если внутри себя мы сохраняем чистоту, нас обидеть невозможно. Нас можно обидеть только при одном условии – если мы сами по отношению к миру поступаем несправедливо.

13 и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки. Аминь.

М: Почему здесь противопоставление, ведь «не введи нас во искушение» и «избавь нас от лукавого» – это вещи одного порядка. Мне кажется, здесь вместо «но» надо «и» поставить.

А: Нет. «Не введи нас во искушение», но вместо этого «избавь нас от лукавого» – вот так это можно раскрыть.

Д: Искушение тоже Господь посылает?

А: Да.

Д: Почему же тогда мы просим Бога этого не делать? Ведь Он знает, что нам надо. Мы же и сами просим Его дать все, что нам нужно. И вот вам – искушение. Мы уже согласились принять Его волю. Почему же мы здесь так противоречиво поступаем?