Крутой парень - Оливия Голдсмит

Трейси захотелось, чтобы Маркус немедленно умер у своего компьютера. От его слов равнодушное спокойствие рассеялось как дым. Джон никогда не простит ее, если эта статья будет опубликована.

— Ты не можешь напечатать эту статью, — сказала Трейси.

— Слушай, — ответил Маркус, — я знаю о твоих переговорах с «Сиэтл мэгэзин». Но ты не можешь публиковаться там, у меня есть право первой ночи. У нас преимущество, и я уверен, что ты занималась этим в рабочее время.

— Маркус, ты не можешь напечатать эту статью, — повторила Трейси.

Он взял со стола кучу бумаг и потряс ими перед ней.

— После того, как ты потратила на нее столько времени? После того, как я потратил на нее кучу времени? Это единственная хорошая вещь из того, что ты написала.

— Маркус, ты не можешь это напечатать. — Как сделать, чтобы до него дошло? Почему ей приходится объясняться с этим идиотом? — Это оскорбит… людей, — добавила она.

— А, тогда конечно, — протянул он с издевкой. — Если это оскорбит людей…

Трейси почувствовала, что больше ни минуты не может выносить его. Он просто эгоистичный, самовлюбленный бездарный писака. Довольно с нее.

— Если ты напечатаешь эту статью, я уйду из газеты, — заявила Трейси.

— Правда? — спросил Маркус своим глупо-самодовольным тоном. — У меня есть идея получше: ты уволена.

— Отлично, — ответила Трейси. К ней вернулось спокойствие. Иногда полное отчаяние лучше всего. — Пойду собирать вещи.

С первого взгляда на беспорядок, царящий в кровати, становилось ясно, что Трейси не вылезала из нее несколько дней. Здесь были остатки пиццы, пустые стаканчики от мороженого, недоеденные коробки мюсли, журналы, мятые газеты и книги. Но Трейси почти не читала. В основном она плакала, спала и смотрела старые фильмы, потому что от новых фильмов ей становилось еще хуже. В них братья и сестры спали друг с другом и стремились поведать об этом всему миру. Трейси затошнило то ли от кино, то ли от мороженого. Она выключила телевизор, повернулась на другой бок и с головой накрылась одеялом. Зазвонил телефон, и она послушала голос, оставлявший сообщение на автоответчике, чтобы узнать, кто это, но это был не Джон, поэтому Трейси не сняла трубку.

Она ненадолго задремала и проснулась от шума открывающейся двери. Трейси высунула голову из-под одеяла и увидела входящую в спальню Лауру.

— Ну и ну! — Лаура осмотрелась. — Хуже, чем я думала. Я купила все, что ты просила, кроме торта-мороженого. Это уже полное разложение.

— Тебя не спросили.

Лаура устроилась в ногах кровати, привстала, чтобы вытащить из-под себя тарелку с крошками, и снова уселась.

— Слушай, ты так выглядишь, как будто собралась умирать. Поверь, я хорошо знаю, каково тебе сейчас. Может быть, ты действительно навсегда испортила отношения с Джоном, хотя я считаю, что вы еще помиритесь, — сказала Лаура. — Тем не менее тебе надо вылезти из постели.

— Я не хочу, — возразила Трейси. — У меня нет работы, я не хожу в офис. И я никогда больше не пойду в спортзал. И мне еще два года не понадобится стричься. Вот и все.

Лаура заглянула в пакет с продуктами и вытащила печенье. Она взяла горсть «Золотых рыбок», бросила их в рот и передала пакет Трейси.

— И что с тобой будет дальше? — спросила Лаура.

— Пока работает доставка пиццы и есть наличные, чтобы за нее заплатить, я буду здесь. — Трейси похлопала ладонью по одеялу. — Я разрушила свою жизнь. Молли была права. Я дура.

Лаура встала и прошла к кухонному столу. Она вытащила хлеб, сырную пасту и банку виноградного желе и принялась готовить бутерброды.

— Молли — мудрая женщина. И отличный босс.

Лаура передала подруге бутерброд. Трейси откусила кусочек и зажмурилась от удовольствия. Лаура снова села рядом и принялась за свой бутерброд.

— И что сказала Молли? — спросила она.

— Она сказала, что я напрасно тратила время на разных идиотов, когда меня любил Джон. Он все время был рядом со мной, а я даже не ценила этого.

Трейси снова принялась за бутерброд, стараясь думать о том, что он скоро закончится, и не думать о Джоне.

— Почему женщинам нравятся плохие парни? — спросила Трейси. — Почему мы предпочитаем страдать, если рядом есть добрые и милые ребята? Почему мы их просто не замечаем?

Лаура пожала плечами.

— Потому что бог — садист? — спросила она, вставая, чтобы сделать еще пару бутербродов.

Трейси проигнорировала ее легкомысленную реплику.

— Почему ты думала, что любишь Питера, а я считала, что без ума от Фила, а Бет свихнулась на Маркусе?

Лаура дала ей следующий бутерброд, снова села на кровать и вытянула ноги.

— Мне кажется, это еще одна из жестоких шуток женской природы, — продолжала Трейси. — Как склонность к полноте и менопауза. Самое обидное, что примерно через пять лет мы начинаем подыскивать хорошего парня, чтобы выйти за него. И все те ребята, на которых мы и смотреть не хотели в школе и в университете — такие очкарики, как Билл Гейтс, Стивен Спилберг и Вуди Аллен, с которыми никто не хотел встречаться, — теперь могут выбирать себе любую кинозвезду или модель, потому что у них есть и ум и деньги.

Трейси снова откинулась на мятые подушки, оставив бутерброд лежать на груди.

— Я испортила себе жизнь. Я умру одинокой и несчастной.

Лаура пожала плечами.

— А Фил? Тебе не обязательно быть одинокой. Ты можешь остаться с Филом, хотя его не публикуют, у него нет работы и он воображает себя пупом Земли.

Трейси спокойно выслушала описание Фила.

— Подожди, пока я опять решу, что влюбилась в него. — Она помолчала, затем потрясла головой. — Фил! Он давно мне надоел, я просто этого не замечала.

— Ну, я не знаю, — сказала Лаура. — Он не так уж плох. Я думаю…

Трейси резко села, и ее бутерброд полетел в Лауру: он отскочил от подруги и снова приземлился на одеяло.

— Знаешь, что меня мучает больше всего? Я не могу поверить, что не замечала Джона до тех пор, пока не создала ему новый имидж и им не заинтересовались другие девушки. — Трейси ударила кулаком по подушке. — Я не понимала, какой он, пока не уничтожила его.

Лаура подняла бутерброд и протянула его Трейси, но та отрицательно покачала головой. Если она съест что-нибудь еще, ее просто стошнит, а учитывая, что она не собиралась вставать с постели, надо было подумать о последствиях.

— Я люблю его, но мне его уже не вернуть. Я заслуживаю того, чтобы пролежать здесь в одиночестве всю оставшуюся жизнь. — Она опрокинулась на спину. — Поверь мне, так будет лучше для всех, — трагическим тоном произнесла Трейси, глядя в потолок.

— Послушай, во всем есть хорошая сторона, — бодро сказала Лаура. — Ты наконец поняла, что любишь его. Я знаю это не меньше года.