Долина дракона - Ванда Алхимова

– Хорошо, – кивнул Куланн. – Те, кто идет, за мной.

На палубе он поймал за ухо первого попавшегося бывшего галерника и велел позвать Занозу.

Тот явился, воняя перегаром и зевая во весь рот.

– Чего тебе, капитан? – недовольно уставился Заноза на наемника красными глазами.

– Мы уходим. Я и эти парни. Сейчас.

– Куда? – опешил Заноза.

– За удачей.

– А-а, – протянул с озадаченным видом Заноза. А когда вернетесь?

– Мы не вернемся. Прощай!

Куланн протянул пирату руку. Заноза посмотрел на нее, а потом вдруг сказал:

– А, ну так я с вами.

Две Половины раскрыл рот, но сказать ничего не успел – Заноза метнулся в трюм и вскоре вернулся с грязным тюком какого-то барахла.

– Слушай, но ты ведь не наемник, – попытался образумить его Куланн. – А дело, что нас ждет, кровавое и опасное.

– Херня – война, – нахально ответил Заноза. – Где наша не пропадала, гуляй, рванина, пока ярмарка гудит. Я с вами, так что прощай, весло, и прочие морские радости тоже.

Куланн смирился. Уходящие попрощались с командой галеры – матросы тут же радостно принялись выбирать нового капитана – и сошли на берег.

– Куда мы сейчас-то идем, можно узнать? – спросил Заноза, подкидывая на спине свою ношу.

– Купить всем коней, – ответил Куланн. А тебе приличный мешок. Не могу смотреть, как ты волочишь этот куль.

– Свое добро не тянет, – ухмыльнулся Заноза.

Морхед, шагавший рядом, расхохотался. Казалось, старый наемник помолодел на десять лет разом.

Армия Лугайда выстроилась на площади перед дворцом. Брес проехал вдоль отрядов, с удовольствием оценивая вид и вооружение конных, копейщиков, лучников. Все было новое, добротное, сверкающее.

Подняв боевой рог, король набрал в грудь воздуха и затрубил сигнал «Вперед». Войско дрогнуло, словно тело просыпающегося великана, пришло в движение.

Развернув коня, Брес двинулся к городским воротам, в упоении прислушиваясь к топоту тысяч ног. Его сердце радостно колотилось в груди. Золото вернуло доблесть его воинам, славу его имени – и дало второй шанс испытать удачу.

– Скоро власть Лугайда будет простираться от Приморья до Озерного края, – сказал Брес ехавшему рядом генералу. – Вы отправили гонцов к Роду Озерному? Он должен поддержать нас войском.

– Да, и Род уже прислал ответ, – почтительно поклонился генерал. – Его войска готовы к выступлению и встретятся с нами у дороги на Таумрат.

Довольно прищурив глаза, Брес улыбнулся и подкрутил усы. Сзади слышался гул голосов и бряцание оружия.

Армия Лугайда шла войной на Приморье.

* * *

Горы становились ниже, склоны – все ровнее, появлялось все больше лугов, а леса густели.

– Куда мы едем? – спросил Ройле, наклоняясь к окну кареты.

Он по привычке шел пешком, тем более что карета едва ползла по размытой весенним дождем дороге и поспевать за ней не составляло труда.

Снег кругом таял, два черных ворона в небе затеяли брачные игры. Их крики эхом разносились на многие мили над горами.

– На могилу моей матери, – ответила леди, внимательно следя из окна за полетом птиц. Ройле едва не споткнулся от удивления.

– Сейчас? Когда твои сыновья уходят на войну?

– Ты хотел бы снова пойти с ними? – усмехнулась хозяйка Твердыни. – Что ж не сказал? Я бы тебя отпустила. – Нет, хватит с меня войны, – мотнул головой Ройле. – Не хочу от тебя уезжать, даже за всей славой мира. Я свой долг исполнил. Буду теперь охранять тебя и Диорвел. Не воин я, положа руку на сердце, а мирный человек.

– Тогда меньше вопросов задавай, а то ворона в рот залетит, – хмыкнула леди и спряталась обратно в карету.

Впереди ехали двое конных фениев. Они неспешно переговаривались, обсуждая новости. Оба были уже в возрасте, хотя и держали спины прямыми. Когда стемнело, фении разбили палатку для леди Ворон, а сами развели большой костер и уселись жарить куропаток. Ройле присоединился к ним, чтобы заварить для госпожи ароматные травы.

Ночь окружала костер, в лесу слышался тонкий плач какой-то птицы. Несмолкаемый, угнетающий. Ройле то и дело озирался, ему мерещилась во мраке смутная угроза. Небо и горы словно давили со всех сторон, пытаясь о чем-то предупредить.

Он вернулся к палатке, где леди Ворон сидела на толстом шерстяном одеяле и тоже вслушивалась в ночь.

– Как странно, – задумчиво произнесла она. – Горы ждут. Но чего? Я не могу понять, что за тревога в воздухе. Эта ночь слишком темна для меня. Я слышу перекличку сов, но не понимаю ее смысла. Как будто я вдруг оглохла и ослепла разом. Туман перед глазами висит.

– Ты чего-то боишься? – хрипло спросил Ройле, вглядываясь в лицо своей госпожи.

– Боюсь? – удивилась леди. – Нет, что ты! Кого мне бояться в своих горах? Просто не могу понять, что со мной. Видимо, волнуюсь за судьбу сыновей. Им предстоит сражение, а я что-то старею и стала принимать все слишком близко к сердцу. Не хочу больше об этом говорить, ложись спать.

Послушно кивнув, Ройле поставил перед ней кружку с горячим взваром, а сам завернулся в тулуп на бараньем меху и затих.

* * *

Когда перед ними открылось море, Ильди приподнялась в стременах. За свою жизнь она видела большую воду всего раз, когда наемников перевозили на галере в другое королевство – постоять за князя, который поссорился с соседом.

Ильди ужасно тошнило, она всю дорогу провалялась на подвесной койке в трюме. А обратно наемники потопали пешком, надеясь по пути выгадать какую-нибудь работенку или на худой конец ограбить зажиточное село и на славу попировать. Так что моря Ильди тогда толком и не видала.

Сейчас же при виде бескрайней синей глади ее злые глаза округлились, а на лице появилось почти мечтательное выражение.

Посмотрев на нее, Керн громко захохотал. Ильди тут же сгорбилась и зашипела, словно змея:

– Заткни пасть, дурак!

– Да ладно тебе, я сам обалдел, – с грубоватой лаской в голосе ответил Керн. – Красота!

– Красота будет у нас в кошельках, когда закончим работу, – оборвала его Ильди. – Сделай рожу поумнее, нам сейчас с королем говорить.

Ильди и Керн стали командирами покинувших Таумрат вольных воинов. Ильди каждый день приходилось отстаивать свое положение – и она ругалась, как демон, чуть что бросалась в драку и подавляла малейшие попытки к бунту. Керн всецело ее поддерживал. Его глупая голова не могла породить ни одной стоящей мысли, а из Ильди всякие замечательные задумки так и сыпались. Керн понимал, что без этой женщины он пустое место, а потому стоял за нее горой.