Маньяк по субботам - Александр Петрович Гостомыслов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Знаменитый сыщик Грай,
Лишь весна наступит,
Ты под вишней покопай
И отыщешь — трупик!
И, пожалуйста, узнай,
Чье же это тело?
А потом, еще копай —
Я ведь знаю дело…
Ты под яблоней ищи,
Посмотри под грушей,
А меня ищи-свищи,
Никого не слушай!
Я Король в своем Саду:
Всех, кто мне не нужен,
Под деревья приведу —
Сыщикам на ужин!
— У меня, когда понял, о чем речь — ноги подкосились, — признался Бондарь, — не стал даже дом открывать. Завернул письмо в полиэтиленовый пакет, и скорее обратно. До остановки бежал., едва разрыв сердца не сочился.
— Зачем же вы так, — укорил я его. — Можно было позвонить из правления, мы бы приехали.
— И это я при стороже, при посторонних стал бы рассказывать, чго у меня в саду под деревом покойник зимовал’ — всплеснул руками Бондарь.
— Скорее всего письмо — дурная шутка, — мягко заметил Грай.
— А если нет? — вскинулся Бондарь. — Начнешь поливать, а он там зашевелится… Бр-р-р…
Мы долго ругали незадачливого шутника и успокаивали капитана. Но старик уперся:
— Мне на участок вежпгй страшно. Теперь станет под каждым деревом мерещиться череп с пустыми глазницами.
Я провел кисточкой со специальным порошком по гвоздю и письму, проверил на отпечатки. На них сказались отпечалки пальцев только Грая и Бондаря. Это шефу не понравилось, местный поэт оказался не так уж и прост.
— Хорошо, — решил Грай. — Подключим наш телефон к линии дежурного Автовского отделения милиции. Если кто позвонит, нам передадут.
— Автобус ходит со станции метро «Улица Дыбенко», — заторопился Бондарь. — Билеты на автобус, правда, нынче кусаются. Даже частники берут с пассажира на треть дешевле. Чиновники автопарка стали наглее мафии. Автобус идет по Мурманскому шоссе до шестидесятого километра, там поворот налево и остановка «Штаны» — две улицы расходятся в разные стороны.
— Едем на машине, — задумчиво перебил его Грай.
— Оружие брать? — на всякий случай поинтересовался я.
Детектив взглянул на Бондаря. Тот замахал руками:
— У нас тихое место, соловьи поют. Я двадцать лет там отдыхаю.
— Тихое место? Тогда обязательно возьми, — распорядился шеф.
* * *
На следующий день, в пятницу 29 апреля в семь утра мы уже грузились в спою старенькую «Ниву». На заднее сиденье и в багажник поставили низенькие длинные ящики с рассадой помидоров, сладкого перца, огурцов, капусты, тыквы… Все это Бондарь выращивал на чердаке около слухового окна, поставив там двойные рамы и оборудовав небольшой парничок с электрическим подогревом. Забитую до отказа машину сверху украшал сломанный стул, который Бондарю было жалко выбросить, а там, на даче, когда-нибудь, может быть, он соберется его починить.
И вот неторопливо мы катим через город по Ленинскому проспекту. Спереди и сзади на трассу выезжают такие же перегруженные машины — везут доски, кирпичи, коляски, матрасы… Зашевелилась армия садоводов — весна, весна на улице, весенние деньки!
За городом в лесу кое-где еще прячутся от солнца пятнышки снега. Но их немного. Талая вода скапливается в мутные озерца, бурлят придорожные ручьи.
По длинному мосту, с милиционером, разомлевшим от тепла и безделья в стеклянной будке, переезжаем через Неву. Слева Шлиссельбург, старинный русский город с крепостью Орешек на островке в истоке Невы. Справа видны трубы ГРЭС районного центра — Кировска. Нам осталось проехать по Мурманскому шоссе семнадцать километров.
— Шестидесятый километр, сворачиваем, — подсказывает Бондарь, и мы съезжаем на добротную асфальтированную дорожку. Не пожалели денег садоводы, ехать приятно.
Вот и развилка «Штаны», сворачиваем направо, едем по Лесной линии, которая идет вокруг всего садоводства. С одной стороны лес, с другой, среди корявых яблонь, домики. Рядом с домиками копошатся люди — копают, копают, копают… Глядя на них, Бондарь понемногу заводится — у соседей, вон, уже сколько вскопано, а мы еще только едем. Да и у меня сердце не на месте, при виде земли всколыхнулась крестьянская душа, поглядываю — что за домики, что за землица, какой урожай можно снять? Весенний воздух действует и на Грая — вон, как глазищами стреляет. Но он смотрит иначе: как полководец, оглядывает место будущего боя — все запоминает, фиксирует в памяти.
— Смотрите — Большой Камень, — вскидывается Бондарь.
Лес расступился — на поляне гигантский валун, ничуть не меньше, чем в Петербурге у знаменитого памятника Петру Первому.
— Когда царь решил прорубить окно в Европу, с севера прорубал просеку к Финскому заливу и тащил по ней первые суда, то побывал здесь и оставил на камне собственноручную мету. — с гордостью поведал Бондарь местную легенду. — В Садах это самое почитаемое место.
Мы свернули с шоссе налево, еще раз налево и остановились. Я оторвал руки от руля и посмотрел на часы — 8.30 утра. Быстро доехали! Вот участок Бондаря, забор из выкрашенного в зеленый цвет штакетника. У ворот с двух сторон дикая рябина. Бондарь открыл заднюю дверцу машины, вылез, размял ноги и тут же распахнул ворота.
— Заезжай.
— Помну рябину.
— Ничего ей не станет, она посажена, чтобы ворота не мяли.
— Стой, где стоишь, — приказал Грай, и я заглушил двигатель, оставив машину на дороге.
Дом у Бондаря знатный: рубленый из янтарного цвета сосны, с ломаной крышей, под шифером, рамы двойные, зимние, фундамент ленточный из бетона. Правда, низковат фундамент, метра не будет, в подполе можно ползать лишь на четвереньках, зато зимовать в таком доме — одно удовольствие.
Грай сейчас не замечает красоты, похож на гончую, которая берет след — тело напряжено, глаза сверкают, ноздри с силой втягивают воздух. Сначала осмотрел землю у ворот. На молодой травке видны только свежие следы ног Бондаря.
Капитан от ворот стал показывать свое хозяйство:
— Вон дровяник, за ним банька с каменкой, можно знатно попариться. Колодец на три бетонных кольца, сам вырыл.
— Место для колодца сами определяли?
— Осина там толстенная росла. Дятел в дупле жил, у корней большой муравейник. Осенью дятел улетел, муравьи ушли. Свалил дерево и копнул для пробы. Водичка — мед. Соседи приходят и просят ьоду для засолки огурцов. Но теперь, если узнают о… Никто уж за водой не придет, все хорошо знают, что такое трупный яд, — застонал бедный старик.
Мы с Граем пошли по периметру участка, по канавке, прокопанной между соседями, потом по дорожкам сада, посмотрели между грядками. Конечно, никаких следов обнаружить не удалось. Стали осматривать приствольные круги вишен. Кое-где, особенно у колодца, под старыми