Академия Легиона - Лена Летняя

После этого Хильда продолжила читать.

«Простейший голем убивает, с одной стороны, примитивно, с другой – жестоко. Он состоит из земли и, добравшись до человека, залепляет этой землей все дыхательные пути. Это сравнимо с погребением заживо. Если он добрался до вас, то все кончено».

По телу Хильды пробежали колючие мурашки, внутри стало холодно и неприятно, когда она вспомнила неудачную симуляцию. Она поторопилась перейти к следующему абзацу, чтобы прогнать это воспоминание.

«Следующий уровень сложности называют «болванками». Это големы, копирующие живых существ. Теоретически можно скопировать кого угодно: мужчину, женщину, ребенка, собаку, лошадь. Голем будет вести себя, как исходный образец. Вы не отличите его при мимолетной встрече, если только не попытаетесь заговорить. Такие существа в состоянии только рычать и издавать примитивные звуки. «Болванки» порой используются, чтобы ввести в заблуждение свидетелей. Они могут появиться, например, далеко от места преступления и создать алиби подозреваемому. Или, наоборот, совершить преступление на глазах у изумленной публики под чужой личиной.

Но вершиной искусства создания големов считаются двойники, которые полностью копируют определенного человека. Его манеру речи, движения, частично память и личность. Они выглядят, как люди, пахнут, как люди, могут истекать кровью, как люди, и даже способны использовать магию, но как правило лишь вложенный в них темный поток. Распознать такого голема возможно только по темному следу.

Я написал «как правило», потому что существует легенда о големе, который использовал светлый поток. Доподлинно неизвестно, насколько эта история реальна, но я нашел о ней несколько упоминаний в разных источниках.

Произошло это еще до ухода магов за Занавесь. Голем был вылеплен по образу и подобию женщины, которую темный маг убил, чтобы подменить ее своим творением. Легенда гласит, что таким образом он подменил супругу одного из правителей. Чтобы голема не раскрыли, он поместил в него светлый поток убитой, а темный след замаскировал, инсценировав поражение неизвестным проклятием, которое никто так и не смог полностью снять. Упоминалось так же, что и сам голем не знал о том, что он копия, до тех пор, пока маг не «пробудил» его. Тогда голем убил правителя, как велел ему темный. Никто не смог его защитить, потому что никто даже помыслить не мог, что его нужно защищать от собственной супруги…»

Последние строчки так шокировали Хильду, что пальцы перестали слушаться, книга выпала из рук и свалилась с кровати на пол. Хильда даже не услышала шума. В ее ушах звучали только слова Мора, которые он сказал ей в тот вечер, когда они ковырялись в вещах Петра. Она спросила, как он выжил в схватке с големами, а он ответил:

– Это главная тайна моей жизни…

В его памяти образовался необъяснимый провал. Он помнил только, как големы атаковали его и другого легионера, как тот второй пал… А потом он пришел в себя уже в лазарете Легиона.

– Доминик Фрай, выполнив задание, вернулся за мной. Он нашел меня практически при смерти: все тело было поражено темным проклятием, природу которого врачи определить так и не смогли…

Хильде показалось, что в комнате кончился воздух. Она вскочила с кровати и открыла окно, впуская сырость, запах и шум дождя. Лишь когда ее лица коснулся порыв холодного ветра, она наконец смогла вдохнуть.

Нет, это не могло быть правдой.

Но это так многое объясняло.

Объясняло, как Мор выжил в безнадежной схватке и почему он этого не помнит. Почему не помнит, кто и при каких обстоятельствах поразил его темным проклятием.

Все просто: он не выжил. Вместо него из Пустоши вернулся кто-то другой.

Неизвестный темный маг подменил его искусным големом, который мог все это время даже не знать о том, что он голем.

Впрочем, почему неизвестный? Боевую группу в Пустошь послал старший легионер столицы. По совместительству темный маг и монархист – Геллерт Ротт. Зачем ему был нужен голем в рядах Легиона? Да кто знает! Он теперь уже не расскажет, но не поэтому ли Вилар выбрала именно этот способ отомстить? Может быть, големы были и частью плана Ротта, просто об этой части никто так и не узнал?

Сердце гулко билось в груди, и этот стук эхом отдавался в ушах, пульсировал болью в висках. Перед глазами все плыло, поэтому Хильда сомкнула веки. Горячие слезы тут же побежали по щекам.

Поэтому Вилар не убила Мора. Она его просто «пробудила», и теперь он на ее стороне.

А может быть, он всегда был на ее стороне? И действительно изображал влюбленность в Хильду, только чтобы контролировать ее расследование?

Хильда вспомнила собственное предположение, родившееся у нее после схватки с големами в подвале:

– Что если Петр действительно что-то раскопал про големов Шадэ, но при этом кто-то другой решил, что он раскрыл его тайну? Или в процессе Петр действительно подобрался к этому другому?

Петр мог прочитать в книге то же самое, что и она, и понять то же, что поняла она: Мор – голем. Или Мор мог просто решить, что его тайна раскрыта?

«Нет, нет, – прозвучало в голове, словно внутренний голос решил оспорить эту версию. – Ты же разговаривала с Мором буквально перед тем, как обнаружить Петра. Он не успел бы добраться до того коридора и напасть…»

Но ведь тот, кого она видела в коридоре, передвигался по потолку и при этом очень стремительно. Он мог взобраться по внешней стене здания, залезть в окно и точно так же потом уйти. Мор ведь сам сказал, что сообщение Вилар о нападении на Петра застало его, едва он вернулся к себе. А Хильда за это время успела дойти до общежития, обнаружить Петра и левитировать его в лазарет. Где он ходил так долго? Он, конечно, хромает, но ходит быстро.

На грудь давило что-то тяжелое и твердое, причинявшее нешуточную боль. Хильда не сразу поняла, что снова задыхается. Она заставила себя сделать еще один вдох, а потом – выдох. На этот раз воздух вышел из легких с каким-то странным звуком, подозрительно похожим на рыдание.

Так или иначе, а это все меняло. Это давало ответы на все записанные ею вопросы, но означало, что ничего не кончилось, все только начинается. Нужно было предупредить Норманов, нужно было разработать новый план… Нужно было защищаться.

Но Хильда могла только стоять у раскрытого окна, контролируя каждый вдох и выдох, и вспоминать кучу дорогих сердцу мелочей. Обаятельную улыбку, мягкий взгляд карих глаз, насмешливый тон, смелые прикосновения и нежные поцелуи. Она вспоминала, как он обнимал ее на лестнице после гибели Петра, как она проснулась посреди ночи у него на плече, как они целовались посреди ресторана, как вместе готовили ужин, как занимались любовью, охваченные лихорадкой после схватки с големами. Как он рассказывал ей о том, что сирота, а она ему – почему стремится в боевой отряд. Она вспоминала все это и понимала, что в каждом из этих моментов она видела того человека, каким на самом деле был Дилан Мор.