Искушение временем. Книга 3. Соблазны бытия - Пенни Винченци

– Нет. Я… Себастьян, я очень надеюсь, что поступаю правильно. Я ужасно боюсь.

Барти подошла и уткнулась Себастьяну в грудь, зарылась лицом, стараясь не расплакаться. Она совсем забыла, что дверь кабинета полуоткрыта и что временная секретарша видела эту сцену.

* * *

Хлопнула входная дверь. Кэти быстро спрятала под тетрадями «Тайны Голливуда» – журнал, который только что читала. Отец не одобрял ее увлечения звездами кино и их частной жизнью. Но можно было не волноваться. Отец ничего не узнает о ее сегодняшнем походе в кино. Вообще-то, Кэти не должна была оказаться в кино, но оказалась благодаря несостоявшемуся уроку музыки. Ее учительница неважно себя чувствовала. А может, врала. Кэти было все равно. Она терпеть не могла эту старую ведьму. Не нужны ей никакие уроки музыки.

Чарли прошел в комнату, где работал. Вот уже несколько недель, как он отказался от своего офиса на Третьей авеню, строго запретив Кэти рассказывать об этом Дженне. Она все-таки рассказала, взяв с подруги клятву, что та будет молчать.

Кэти решила сделать отцу чай. Вернувшись домой, он любил выпить чаю. Он говорил, что это напоминает ему времена, когда была жива ее мать.

Иногда Кэти жалела, что совсем плохо помнит мать. Но ведь ей тогда было всего три года. Память о последнем годе жизни матери состояла из туманных, разрозненных эпизодов. Мама лежала в больнице, и отец никогда не брал Кэти с собой. Раньше она не особо задумывалась, считая, что так и нужно. Но, став старше, не могла понять отцовской логики. Ведь если ее мать была тяжело больна и находилась при смерти, ей тем более хотелось почаще видеть свою маленькую дочь. Кэти напрягала память, пытаясь вспомнить еще что-нибудь. Кажется, мать попадала в больницу несколько раз. Когда она оттуда возвращалась, вид у нее был совсем не как у больной. А потом она умерла, и это произошло как-то внезапно. Ее увезли на «скорой помощи». Кэти помнила, как мама лежала на полу в прихожей и ждала, когда подъедет машина.

Став постарше и начав кое-что понимать, Кэти прочитала о больных раком. В книгах писали, что эти люди долгое время страдают от невыносимых болей. Ее мать почему-то не жаловалась на боль. Дома она выглядела просто замечательно. Наверное, она принадлежала к числу редких счастливчиков, не чувствующих боли.

Мать у нее была очень красивая. Это Кэти тоже помнила. Они играли, гуляли в парке. Мама часто расчесывала ей волосы и заплетала косички с красивыми бантиками. Правда, бывали дни, когда мама лежала у себя в комнате, и Кэти туда не пускали. Тогда отец был вынужден оставаться дома и ухаживать за ней. Но обычно это длилось недолго.

Кэти на цыпочках вышла в коридор. Она решила сделать отцу сюрприз: угостить его кусочком торта, который они с Дженной сделали в воскресенье. Дверь отцовского кабинета была полуоткрыта. Отец сидел за столом и крутил диск телефона. Кэти тихо прошла дальше, на кухню. Там она вскипятила воду и заварила чай в маленьком чайнике. Поскольку от торта остался скромный кусочек, Кэти добавила несколько печений, красиво разложив все на подносе. Она даже постелила кружевную салфетку, чтобы отцу было приятнее. Открыв кухонную дверь, Кэти услышала отцовский голос. Отец был чем-то огорчен. Интересно, чем это? В последние дни он выглядел совсем усталым и обеспокоенным. Он постоянно кому-то звонил.

Взяв поднос, Кэти бесшумно направилась к кабинету. Ей хотелось послушать, о чем говорит отец.

– Да знаю я, знаю, черт возьми! – говорил Чарли. – Но она до сих пор думает и не приняла решения… Не знаю, сколько времени ей нужно… Что? Да, я не теряю надежды… Конечно, без крайней необходимости я бы не стал брать этот последний заем. Больше мне там ничего не дадут… Нет, этого я не могу. Она бы… – Он вдруг увидел в дверях Кэти и швырнул трубку на рычаг. – Кажется, я уже не раз говорил тебе, чтобы не подслушивала мои телефонные разговоры!

Таким сердитым и расстроенным Кэти его еще не видела.

– Я… чай принесла, – промямлила она. – Торт.

– Не хочу я сейчас никакого торта. Отнеси на кухню. И чай сам налью, когда освобожусь.

Кэти отнесла поднос на кухню и пошла к себе. Ей стало совсем грустно.

* * *

Барти прошла в женский туалет. Себастьян ожидал ее внизу. Она обещала не задерживаться. Дверцы обеих кабинок были закрыты. Барти причесывалась, разглядывая свое лицо. Боже, какая же она усталая и старая. Куда подевалась та Барти, которая двадцать лет назад впервые приехала в Нью-Йорк и в которую Лоренс влюбился с первого взгляда? Где та Барти, которую он безумно любил: с львиной гривой волос, высокая, сильная, полная кипучей энергии? Вместо той Барти из зеркала на нее глядела бледная, худая, измученная женщина с тревожными глазами. Может, подкрасить губы? Нет, от этого ее глаза станут еще страшнее. Или…

– Старая ведьма! – вдруг послышалось из одной кабинки. – Не женщина, а надсмотрщица какая-то. Представляешь, ей перед самым концом работы приспичило печатать пять длиннющих писем!

Это был голос ее временной секретарши. Барти застыла, боясь пошевелиться.

– Просто у нее нет никакой личной жизни, – откликнулся другой голос, менее знакомый. – Ее мужа, кажется, убили на войне. Может, правда, а может – красивая отговорка. Просто взял и ушел от нее.

– К ней тут приходил старик-англичанин. Видела я их. Обнимались у нее в кабинете.

– Что?! Не ври! В их-то возрасте? Смотреть противно.

– Это молодым противно. А когда обоим уже нащелкало, они и морщин друг у друга не замечают. Однако он заметно ее старше.

– А кому она еще нужна? Те, кто помоложе, на нее не посмотрят. Грустно, конечно. Представляешь, одна и одна. Девчонку сама растит.

– По-моему, ей это даже нравится. Кого мне жалко, так это ее дочку. Иметь мамочку с таким характером… Тут пару дней назад…

Зашумела вода в бачке. Барти выскочила из туалета, опрометью вбежала в свой кабинет, захлопнула дверь и оперлась на нее спиной. Она тяжело дышала, пытаясь совладать с охватившей ее паникой и подступающими слезами.

* * *

Через два часа, встретившись с Чарли Паттерсоном в «Четырех сезонах», Барти сказала, что охотно выйдет за него замуж, если у него еще есть желание взять ее в жены.

– Леди и джентльмены, предлагаю тост. За невесту и жениха!

Все подняли фужеры с шампанским. По залу поплыл гул, в котором различались слова «невеста и жених». Невеста лучезарно улыбалась. Жених тоже улыбался, но слегка неуклюже.

Невеста поцеловала жениха. Он ответил ей поцелуем, затем встал с довольно серьезным видом.

Венеция находила своего зятя обаятельным и очень сексуальным. Она всегда хорошо замечала и ощущала мужскую привлекательность. Его наполняла достаточно жесткая, постоянно подавляемая им самим энергия. Он был необычайно умен. Селия постоянно указывала Венеции на это его качество. Зачем? Естественно, чтобы ее позлить. Это доставляло Селии извращенное наслаждение. Однако зять Венеции действительно был умен. В этом она ничуть не сомневалась. Вот только он понапрасну растрачивал свое интеллектуальное богатство. Его нынешний род занятий требовал весьма скромных умственных способностей.