Шевалье - Мстислав Константинович Коган

как вдруг, охваченный пламенем зверь вскочил, и хромая рванул прочь, распихивая и ломая торговые прилавки. Блять. Сука ёбаная.

— За ней! Нельзя дать уроду уйти!

Ребята рванулись за зверем. Тот уже успел добежать до края площади, оставляя позади себя огненный шлейф из вспыхнувших навесов и тлеющих обломков досок, и со всего маху ударился в стену какого-то дома. Упал. Перевернулся и рванул обратно, прямо на наши копья. Вот только двигалась она слишком быстро.

Кому-то из парней удалось ударить тварь в бок. Та развернулась и попыталась избавиться от воткнувшегося в шкуру жала. Удар. Древко затрещало. Солдат, пытавшийся его удержать, повалился на землю, а тварь, сторчащим из спины обломком побежала дальше. Зараза.

— Айлин, нужно ещё, — крикнул я, с трудом отрываясь от прилавка и выхватывая клинок. Ноги сорвались с места и тяжело затопали окованными сталью ботинками в сторону твари.

Побледневшая девушка, закрыла глаза и вытянула руки перед собой. Воздух загудел. Ночную тьму прорезал яркий, огненный росчерк, попавший зверю в заднюю лапу. Тот упал и завыл. Попытался перевернуться, но мои парни были уже совсем рядом. Два копья ударили зверя в бока. Третье угодило в спину, чуть в стороне от хребтины. Ещё одно пригвоздило здоровую заднюю лапу к земле.

— Куда бъёте мудилы! — взревел Тур, размахнулся и со всей дури ударил тварь копьём в тяжело вздымавшуюся грудь. Та заревела. Попыталась дотянуться до него когтями, но не смогла и рванулась вперёд. В переднюю лапу вонзилось ещё одно копьё. Зверь взревел и упал на землю, тяжело дыша. У него больше не было сил двигаться. Он хрипел, дымился, истекал чёрной, горячей кровью. От задней лапы, куда угодил огненный шар Айлин, остались лишь обугленные ошмётки. Половина морды сгорела аж до кости. Глаз лопнул и превратился в запёкшееся кровавое месиво, наполовину вытекшее из глазницы.

Зверь ещё пару раз дёрнулся, пытаясь выбраться из захвата, захрипел и упал на землю, не подавая признаков жизни.

— Сука сдохла? — не шибко уверенно поинтересовался Дирк.

— Похоже на то, — кивнул ему Тур, — Пойду за топором схожу. Надо ей это… Башку, значит, отчекрыжить на доказательство.

— В качестве доказательства, — поправил его я, подходя к трупу твари и внимательно его осматривая. Ей и впрямь здорово досталось. Конечно, у суки была потрясающая способнось к регенерации, что стало понятно ещё по первому с ней бою, но сейчас, боюсь не поможет и…

Раздался отчаянный рёв. Тварь рванулась вперёд вырвав стальные навершия из своей шкуры. Тур попытался удержать копьё, пригвоздив урсолака к земле, но урод неожиданно легко отбросил здоровяка в сторону, ткнув его под рёбра его же собственным древком. Бедолагу буквально сложило пополам, а зверь вскочил и рванул в сторону одного из многочисленных боковых проулков, расходящихся от торговой площади.

— Все у кого остались копья, за мной! — рявкнул я, бросаясь в погоню за тварью. Нельзя дать ей скрыться. Нельзя дать уйти. Второго такого шанса завалить суку у нас просто не будет.

Бежать было тяжело. Заклинание, будто бы высосало из меня всю жизненную силу, оставив после себя лишь чёрную, зияющую пустоту. Ноги налились свинцом, сердце бешенно колотилось, а по спине текли струйки липкого, холодного пота. Но и твари было не легче.

Обугленная, изуродованная, с несколькими обломками копий торчавших из шкуры, десятком колотых ран и почти оторвавшейся задней лапой, она очень сильно потеряла в прыти, и теперь едва ли могла тягаться даже с обычным человеком. Второе дыхание, позволившее ей вырваться из наших клещей, дало ей возможнось доковылять до границы площади, но там бестия снова рухнула на землю и цепляясь когтями за камни мостовой поползла вглубь проулка. Сил, чтобы сражаться у неё больше не было. Она хотела скрыться. Залечить свои раны. Спасти то, что ещё можно было спасти. Вот только мы ей такую возможность предоставлять не собирались.

— За мной, — рявкнул я, поудобнее перехватывая клинок и первым заскакивая в проулок. Следом за мной туда влетели Дирк и Освальд с копьями наперевес.

Тварь далеко уйти не успела. Вернее не смогла. Переулок оканчивался глухим каменным тупиком. Стена была щербатая, в кладке не хватало несколько камней. В былые времена сука спокойно бы забралась по ней наверх и ушла от погони по крышам. Но сейчас у неё на такое уже не хватало сил. Она лишь вжалась в угол, оскалила пасть и глухо зарычала, выставив когтистые лапы перед собой. Словно пытаясь прикрыться ими от жалящих ударов копий. Не помогло.

Острый наконечник вонзился суке в подмышку, заставив ту взреветь от боли. Второй пробил правое плечо, пригвоздив тварь к стене. Она зарычала. Схватилась лапами за одно копьё и попыталась выдрать его из раны. Дирк вцепился в него и едва устоял на ногах. Освальд попробовал вытащить свое оружие из туши твари и ударить её ещё раз. Но в проулке было слишком тесно, да и тварь почуяла удачный момент. Одним мощным ударом она вырвала у бойца древко из рук и огрело им Дирка. Тот рухнул на землю, словно подкошенный, а самого Освальда отшвырнуло назад. Тварь схватилась за торчащее из шкуры копьё, и громко заревев вырвала его вместе с куском тёмного мяса. Древко второго она зажала между лапами и переломила. Опустилась на землю тяжело дыша и глядя единственным уцелевшим глазом прямо на меня хищно ощерилась. Дерьмо.

Я рванулся вперёд. Нельзя давать суке передышку. Шаг. Другой. Третий. Тварь открыла пасть, явно надеясь одним махом перекусить мне шею, и раскинула лапы в стороны. Не сегодня, ублюдина.

Одним резким движением я выбросил руку с кацбальгером вперёд, метя прямо в нёбо твари. Та успела понять, что происходит. А вот среагировать — уже нет. Лишь чуть подалась назад и попыталась захлопнуть пасть. Поздно. Острое лезвие клинка вошло прямо в розовое, податливое нёбо, пробив череп твари насквозь. Та дёрнулась. Захрипела. И затихла, остановив на мне свой, теперь уже навсегда застывший взгляд.

Я закрыл глаза. Работа сделана. Теперь можно и отдохнуть. Какая разница где? Да хоть здесь, чёрт возьми, прямо в окоченевших объятиях этой мёртвой суки. В конце-концов, когда я в последний раз отдыхал? Уже не помню. Почему бы и не сейчас, когда по спине разливается такое приятное, чуть обжигающее тепло.

— Генри! — отчаянный крик Айлин вырвал меня из странного оцепенения. Тепло, разливавшееся по спине тут же превратилось в жжение, а вслед за ним пришла режущая, почти нестерпимая боль. Я стиснул зубы,