Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #3 - Вадим Булаев

Боярин мелко закивал.

— Он самый. Почитай, лет уж триста никто им не пользовался! А помнишь, когда усмиряли...

— Помню, — оборвал поток воспоминаний Александрос. — И надеялся больше никогда не увидеть такое... такую... — и, не договорив, вскинулся. — Иванов! А что ещё вы можете?

Сергей пожал плечами.

— Многое. Точных пределов и сам не знаю. Ну вот, к примеру, защита разума... — Сила снова собралась в сгусток на ладони, после чего бывший инспектор при помощи второй руки раскатал её, точно пластилин, в длинную колбаску, которую немедленно принялся растягивать в ширину.

В конце концов, у него получилось нечто, напоминающее своей формой носовой платок, который был тотчас возложен на голову.

— Накидываешь на разум Силу, — с лёгкой беспечностью знающего человека продолжал вещать Серёга, — и нормально. Никакая ментальная атака не страшна. Иногда, конечно, надо подновлять, но, я думаю, не чаще раза в месяц. Тут, главное, растянуть без дырок. Принцип-то один — берёшь и подгоняешь её как тебе надо. Мозг она не спалит, не навредит, да и вообще, все страхи от незнания происходят. Она, — тут парень задумался, подбирая правильные слова, — она... как часть тебя. Как рука, нога, желудок... Просто это надо принять, тогда и проблем не будет. Хотите, ударьте меня ножом, я покажу, как раны можно затягивать.

— Тоже раскатать, будто бинт? — ровно, стараясь не выдать своего волнения, попробовал угадать белокурый представитель Спецотдела.

— Можно и так, — согласился сидящий. — Но возни много. Достаточно перенаправить Силу в место, где рана, а дальше она сама...

— Ничего не понимаю, — озвучил свою позицию Фрол Карпович. — Иванов, ты сбрендил? Ты отдаёшь себе отчёт в том, что о Силе (это слово было произнесено с нескрываемым уважением) ты говоришь, как о семечках или прошлогодних яблоках?

Сравнение парню не понравилось, и он позволил себе немного вспылить:

— Давайте не будем утрировать! Это не семечки и не яблоки. Это — дар. Умеешь пользоваться — пользуйся. Не умеешь — не лезь. Ваши Печати — та же Сила, только используемая через артефакт. Вот и вся разница между моими возможностями и вашими. Ваши ограниченны, — добавил он ехидно. — Мои — тоже, но я пока границ не увидел.

— Предлагаю отложить этот спор на потом, — видя, что тема разговора уходит куда-то не туда, примирительно вмешался македонец. — Сергей, а что вы ещё можете?

И ещё целый час Иванов кратко, тезисно рассказывал о всяком-разном, впрочем, не демонстрируя описываемые умения. Слушатели его не перебивали, старательно, словно и запись не велась, запоминая услышанное.

Когда парень окончательно выдохся и произнёс заветное: «Вроде бы всё. Самое основное сказал», и Александрос, и Фрол Карпович пребывали в шоке. Описанные возможности казались им настолько грозными, всемогущими, что оба, впервые за всю свою карьеру, не знали, что делать со всеми этими знаниями.

Им было очень страшно.

Однако Сергей смог ещё раз их удивить.

Промочив пересохшее горло из обнаруженной возле ящика бутылки (молодец технарь, обо всём подумал), он неторопливо покопался в карманах, извлёк оттуда сигареты, прикурил от собственного пальца (вот только в отличие от демона, огонёк делать не стал — раскалил кончик докрасна) и, наплевав на приличия, обратился к обалдело стоящим по ту сторону видеокамеры приятелям:

— Сотрите мне память. Нельзя столько знаний одному человеку иметь. Слишком... многое открывается, а про возможности я вообще умолчу. Вы поймите, — продолжал он, выпуская колечки дыма в потолок. — Это я сейчас такой покладистый, пока не попробовал в этом мире свои таланты. Что потом будет — даже я не знаю. Слишком опасно выходит. Слишком... Единственно, ответьте, если знаете — почему я всё это узнал и почему отдельно от тела шлялся? В астрале был?

Эта речь звучала слишком продуманно, чтобы походить на спонтанный, эмоциональный экспромт. И это была чистая правда. Ещё там, в коридоре, перед самым возвращением в этот мир Иванов решил сам напроситься на стирание памяти, едва только осознал масштабность полученных знаний и возможностей.

Слово взял Фрол Карпович. Говорил нерешительно, сомневаясь:

— Да не астрал это был, а... ты сам, только такой, как мы... Бестелесный, как во сне... Да это и был сон, ежели до сути докапываться. Сон под мороком, колдовской — вот сознание и высвободилось, — приободрился он, наконец подобрав правильную формулировку. — Ну и дар твой поспособствовал... А по поводу коридора этого... Знаешь, иногда места, где случилось что-то жуткое или наоборот, благостное, способны запоминать определённые события и являть это людям. Потому и видят частенько обыватели то телеги на городских улицах, то покойных на фотографиях, а чаще всего слышат всякое, старое... Так и тут... Сам говорил — чего здесь только не случалось, пропахло всё, пропиталось... Ты хорошо подумал?!

— Да.

...Как ни пьянили новые возможности, как ни манили широчайшие перспективы, однако вполне реальные шансы одним щелком пальцев переплюнуть любого тирана — пугали. Хотелось обычной жизни, а не всего этого вселенского знания, с которым непонятно что делать.

Ну вот станет он самым сильным на сегодняшней Земле, почти равным по мощи древним жрецам-колдунам, что жизни положили, изучая Силу и её проявления — и что? Автоматически это означает несмываемое клеймо врага рода человеческого; постоянную, до победного конца, охоту Спецотдела за ним и неизбежное горе тех, кого он даже не заметит.

Прятаться — а смысл? Сидеть тише воды, ниже травы, зная, что можешь настоящий вулкан в песочнице создать? — такое только в сказках бывает... Опять же, знания ведь и похитить можно. Запросто, если умеючи. Совсем не обязательно в разум чарами пролезать — есть всякие препараты, подавляющие волю. Есть гипноз... Прознают о нём, к примеру, спецслужбы, стрельнут из-за угла специальной пулькой с мгновеннодействующим снотворным или иным способом убедят сотрудничать — и всё, пропал.

Потому выходило — нормальная жизнь и вся эта мощь несовместимы. Быть обычным колдуном, как раньше — ещё куда ни шло, но не больше.

Нет, на самом деле согласие с таким выбором произошло не сразу. Какая-то часть разума Сергея яростно крутила пальцем у виска, оспаривая принятое решение вполне серьёзными аргументами в стиле: «Да у тебя будет всё, что захочешь...», «Ты вообще больной от таких перспектив отказываться?», добавляя убийственно-притягательное «Власть... Ты — первый... И будешь им всегда... Только постарайся немножко...»

Эта часть яростно загонялась в забвение остальными частями при помощи осатанело-резких аргументов, более всего похожих на плохо составленные лозунги: «Чего тебе не хватает? Беды?!», «Хочешь, чтобы тебе Александрос мозги ночью выжег в рамках борьбы с колдунами? Вспомни, что по этому поводу Лана рассказывала!», «Ты действительно возомнил себя уникальным, дурачок? Сам же задумывался, почему нет сильных колдунов на свете! Они — есть, точнее — были...», «Ну и чего у тебя нет в этой жизни? Власти? Так это химера. Никто тебе её не отдаст, будь ты хоть трижды всемогущим. Люди к ней годами по головам лезли, без перца конкурентов жрали, а тут ты такой красивый, сверхъестественный... Думаешь, умнее всех? Нет... Они и тебя сожрут, вместе с Силой, и не подавятся. Да и зачем тебе власть? Раньше ты о ней и не помышлял, прежде всего свободу ценил...»