Возвращение танцмейстера - Хеннинг Манкелль

– Почему ты не звонишь?

– Я задремал. Скверно себя чувствую.

– Приезжай домой. Я тебя жду.

– Через несколько дней. Я сейчас должен поспать. Если мы будем долго говорить, я разгуляюсь и уже не засну.

– Я скучаю по тебе.

– Я тоже.

Он нажал кнопку отбоя.

Я соврал, подумал он. Несколько минут назад я отрицал твое существование.

Но самое худшее, что мне это все равно.

Когда он проснулся, Вероники Молин уже не было. На экране компьютера светилась надпись: «Я ушла. Исчезни до моего возвращения. Мне нравятся мужчины, которые не храпят. Ты – один из них».

Стефан вышел из номера, завернувшись в простыню. На лестнице он встретил уборщицу, она улыбнулась и пожелала ему доброго утра. Я был здорово пьян, подумал он. Я говорил с Еленой, но совершенно не помню, что ей сказал, помню только, что врал. Он сел на постель и потянулся за мобильным телефоном. Там было сообщение – пропущенный звонок. Перебирая кнопки, он нашел номер. Звонила Елена. В животе екнуло. Он лег и укрылся с головой одеялом, как в детстве, когда хотел сделаться невидимым. А интересно, Джузеппе тоже так делает? – мелькнула мысль. А Вероника Молин? Вероника, которая уже почти спала, когда он накануне вечером явился к ней в номер. Она решительно отвергла все его попытки, похлопала по руке и сказала, чтобы он ложился. Он был возбужден до крайности, но все же прислушался к голосу рассудка и оставил ее в покое.

Он никогда раньше не врал Елене. А теперь что-то наплел ни с того ни с сего и не был уверен, что расстроен по этому поводу. Он решил полежать до девяти, а потом позвонить ей. До девяти он так и будет лежать, укрывшись с головой и притворяясь, что его нет.

В девять часов он позвонил. Она ответила сразу.

– Я спал, – сказал он, – не слышал звонка. В первый раз выспался за много, много дней.

– Я испугалась чего-то, – сказала она. – Что-то мне приснилось, не знаю что.

– Все в порядке. Но я нервничаю. Дни просто летят. Скоро девятнадцатое.

– Все будет хорошо.

– У меня рак, Елена. Если у человека рак, он всегда должен считаться с тем, что может умереть.

– Врач этого не говорила.

– Она не может знать. Никто не может этого знать.

– Когда ты приедешь?

– Скоро. Я пойду на похороны Молина во вторник. Думаю, что в среду прилечу. Я позвоню и скажу.

– Позвонишь вечером?

– Да.

Он даже вспотел. Ему не нравилось, что он так легко врет. Стефан встал. Лежа в постели, он так и будет себя грызть. Он оделся и спустился в вестибюль. Там была его старая знакомая администраторша.

– Сегодня у тебя будут менять телевизор. Когда тебе удобнее?

– Когда угодно. Джузеппе Ларссон здесь?

– По-моему, он не ночевал у себя в номере. Ключ у меня. Поймали кого-нибудь?

– Нет.

Он двинулся к двери в ресторан, но остановился:

– А Вероника Молин?

– Я пришла в шесть и встретила ее на выходе.

Стефан пытался вспомнить, что еще он хотел у нее спросить, но никак не мог.

Его тошнило с похмелья. Он выпил стакан молока и присел с чашкой кофе. В кармане зазвонил телефон – это был Джузеппе.

– Проснулся?

– Относительно. Пью кофе. А ты?

– Поспал пару часов у Эрика в кабинете.

– Что-нибудь произошло?

– Всегда что-нибудь происходит. Но в Фюнесдалене по-прежнему туман. Рундстрём говорит, все стоит на месте. Они ждут. Как только туман рассеется, опять пустят собак. Чем ты занят? Кроме того, что пьешь кофе?

– Ничем.

– Тогда я заеду. Хотелось бы вместе навестить одного человека.

Через десять минут Джузеппе буквально ворвался в ресторан. Глаза красные и воспаленные, небрит, но полон энергии. Он взял чашку кофе и плюхнулся напротив Стефана.

– Помнишь такое имя – Ханна Тунберг?

Стефан подумал и покачал головой.

– Та, что нашла труп. Она убиралась у Молина раз в две недели.

– Теперь помню. Я читал о ней в твоей папке.

Джузеппе наморщил лоб.

– Кажется, это было сто лет назад. А прошло всего две недели.

Он покачал головой, как будто только что открыл неравномерное течение жизни.

– Что-то случилось с ее мужем, – вспомнил Стефан.

– У него был шок, когда он увидел тело Молина на опушке. Но дело не в нем. Мы пару раз основательно с ней беседовали. Выяснилось, что она совершенно не знала Герберта Молина, хоть и убиралась у него. Он никогда не оставлял ее одну, всегда следил за ней, не позволял убирать комнату для гостей – ту, где он держал свою куклу. Она считает, что он был высокомерный и малоприятный тип. Но платил хорошо.

Джузеппе отставил чашку.

– Она позвонила утром и сказала, что немного отошла, подумала и что у нее есть еще кое-что нам рассказать. Сейчас я еду туда, и подумал, может быть, тебе тоже интересно.

– Конечно.

Джузеппе достал из пакета фотографию в рамке со стеклом. Со снимка глядела женщина лет шестидесяти.

– Знаешь, кто это?

– Нет.

– Катрин Андерссон. Вдова Авраама Андерссона.

– И зачем ты таскаешь с собой ее портрет?

– Затем, что меня попросила Ханна Тунберг. Она хотела увидеть, как выглядит жена Авраама Андерссона. Почему – не знаю. Но я послал одного паренька утром в Дунчеррет за фотографией.

Джузеппе допил кофе и встал.

– Ханна живет в Иттерберге, – сказал он. – Это недалеко.

Дом, старинный и ухоженный, стоял на самой опушке леса. Когда они ставили машину, выскочил пес и залаял. Во дворе возле ржавого трактора стояла женщина, ожидая, пока они подойдут.

– Ханна Тунберг, – сказал Джузеппе. – Она одета точно так же, как тогда, когда я ее видел в последний раз. Она принадлежит к практически вымершему типу людей.

– Какому?

– Тех, кто приодевается для встречи с полицией. Спорим, что она испекла булочки?

Он улыбнулся и вылез из машины.

Джузеппе представил Ханне Стефана. Стефан никак не мог определить ее возраст: ей, скорее всего, было около шестидесяти, но, может быть, и пятьдесят.

– Я поставила кофе, – сказала она. – Муж ушел.

– Надеюсь, не из-за нашего приезда? – спросил Джузеппе.