Дом Цепей - Стивен Эриксон

В тридцати шагах ждала одномачтовая лодка с зарифленным пурпурным парусом. Её корпус блестел в свете солнца пятнами красной, синей и золотой красок. Это корелрийское судно досталось в уплату долга некоему букмекеру в Кане — ибо Престол Тени отправил их именно в переулок в Кане, а не на прибрежную дорогу, как обещал.

И букмекер, в свою очередь, расплатился быстроходной шлюпкой с Апсалар и Крокусом за одно ночное дело, которое для даруджийца стало жестоким, чудовищным испытанием. Одно дело отрабатывать выпады с клинками, чтобы довести до совершенства смертоносный танец с призраками воображения, — но в ту ночь он убил двух человек по-настоящему. Конечно, они были головорезами на службе у того, кто сделал вымогательство и запугивание своей карьерой. Перерезав ему глотку, Апсалар не выказала ни раскаяния, ни дурноты от пролитой крови, которая брызнула на её перчатки и предплечья.

Один из местных пошёл с ними, чтобы удостовериться в успехе ночной работы. Когда всё кончилось, он, стоя в дверях и глядя на три трупа, поднял голову и встретился взглядом с Крокусом. И — что бы канец ни увидел в его глазах — смертельно побледнел.

Наутро Крокус обрёл новое имя. Резчик.

Поначалу он отверг это прозвище. Местный неверно истолковал выражение глаз даруджийца в ту ночь. Никакой свирепости в них не было. Была стена потрясения, и та быстро рассыпалась под давлением самоосуждения. Убийство убийц — всё равно убийство, и этот поступок словно замкнул между всеми ними цепь — от одного убийцы к другому, — бесконечную шеренгу, из которой невозможно бежать. Его разум отшатнулся от нового имени и всего, что оно означало.

Но угрызения совести продлились недолго. Двое убийц действительно погибли — от руки человека по имени Резчик. Не Крокуса, юного даруджийского карманника, который исчез. Исчез и, скорее всего, больше никогда не появится.

Самообман содержал в себе известное утешение, столь же пустое в своей основе, как и ночные объятия Апсалар, но всё равно желанное.

Резчик пройдёт её путь.

У Императора был Танцор, так? Спутник, ибо именно спутник был нужен. И сейчас нужен. У неё есть Резчик. Резчик из Дома Ножей, который танцует в своих цепях, словно на невесомых нитях. Резчик, который, в отличие от бедного Крокуса, знает своё место, знает свою единственную задачу — прикрывать ей спину, соответствовать её холодной точности в смертоносных искусствах.

Такой была окончательная правда. Любой может стать убийцей. Любой.

Она вышла из лачуги — бледная, но с сухими глазами.

Одним плавным движением юноша спрятал свои ножи, поднялся и повернулся к ней.

— Да, — сказала она. — Что теперь?

Однообразие холмистого пейзажа нарушали сломанные каменные столбы. Из полудюжины тех, что были видны, только два достигали высоты человеческого роста, и ни один не стоял прямо. У их подножий пучками росли бесцветные травы равнины, спутанные и маслянистые от серого, тяжёлого воздуха.

Когда Калам оказался среди столбов, приглушённый стук копыт его коня, казалось, стал отражаться от земли. Эхо росло, пока убийце не почудилось, что он едет во главе армии всадников. Он сдержал бег коня и наконец осадил его рядом с одной из разбитых колонн.

Эти безмолвные стражи вызывали у Калама чувство вторжения в одиночество, которого он искал. Убийца наклонился в седле, чтобы осмотреть один из столбов. Тот выглядел старым — как и многое другое в Мире Тени, заброшенным и забытым, так что Калам не мог распознать его назначение. Здесь не было ни других руин, ни фундаментов стен, ни подвальных ям, ни иных правильных углублений в земле. Все столбы стояли порознь и без всякого порядка.

Взгляд убийцы задержался на укреплённом в основании камня ржавом кольце, с которого свисала цепь с двойными звеньями, исчезавшая в пучках травы. Спустя миг Калам спешился. Присев, он протянул руку и притронулся к цепи. Слегка потянул её вверх. Иссохшая кисть вместе с предплечьем какого-то злополучного существа поднялась из травы. Четыре обычных пальца, два противостоящих, ногти длиной с кинжал.

Остальное тело пленника опутали корни, наполовину укрыл сероватый песчаный грунт. Бледно-жёлтые волосы переплелись со стеблями травы.

Кисть внезапно дёрнулась.

Калам с отвращением отпустил цепь. Рука упала обратно на траву. Слабый, причитающий звук донёсся из-под земли у основания столба.

Выпрямившись, убийца вернулся к лошади.

Столбы, колонны, пни, помосты, ведущие в никуда лестницы — в каждой их дюжине томился хотя бы один пленник. И, похоже, ни один не мог умереть. По крайней мере, не окончательно. Разум у большинства, правда, погиб — и давно. Они бредили на разных языках, бормотали бессмысленные заклятья, молили о прощении, предлагали сделки, но ни один — насколько слышал Калам — не утверждал, что невиновен.

Будто без этого можно было рассчитывать на милосердие. Он снова тронулся с места. Здешний мир ему не нравился. Впрочем, и выбора-то у Калама не было. Заключать сделки с богами для смертных означало упражняться в самообмане. Калам предпочёл бы оставить игры с правителями этого Пути Быстрому Бену. Чародею такие риски доставляли удовольствие — нет, даже более того: слишком много ножей Быстрый Бен вонзил в спины бессмертных — раны не смертельные, но болезненные, если подёргать нож, — именно это чародей и любил больше всего.

Убийца задумался, где теперь его старый друг. Начались неприятности — ну, тут ничего нового, — и с тех пор ни звука. А теперь ещё и Скрипач. Худово семя, этот дурень завербовался по новой!

Ладно, в конце концов, они хоть что-то делают. В отличие от Калама, да-да, именно от Калама. Тринадцать сотен детей, воскрешённых по прихоти. Блестящие глаза, следящие за каждым его движением, отмечающие каждый шаг, запоминающие каждый жест. Чему он мог научить этих детей? Искусству кровопускания? Как будто им в этом нужна помощь.

Впереди лежал горный кряж. Калам подъехал к подножию и мягким галопом послал лошадь вверх по склону.

Кроме того, Минала, похоже, держала всё под контролем. Она была прирождённым тираном, на людях и наедине с ним — на спальных мешках в полуразрушенной хижине, которую они делили друг с другом. Странно, но он понял, что, вообще-то, не питает отвращения к тирании. Всё работает, если есть кто-то непреклонный и способный командовать. И Калам был достаточно опытен, чтобы исполнять приказы, не оспаривая её главенство. Вместе с демоницей-аптор Минала поддерживала известную степень порядка, прививала кучу жизненно важных умений… Маскировка, выслеживание, подготовка засад, установка ловушек на двуногих и четвероногих, верховая езда, преодоление преград, замирание на месте, метание ножей и обращение с бесконечно разнообразным оружием, подаренным безумными правителями Пути, оружием, половина из которого была проклята, содержала в себе вредоносные чары или совсем не подходила для человеческой руки. Дети воспринимали эти уроки с пугающим рвением, и блеск гордости в глазах Миналы вызывал у убийцы… дрожь.