Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор

— Отошлите женщину, — прошептал он. — И пусть ко мне приведут Соресби. — Он вцепился в рукав ее платья. — Это крайне важно, мадам.

Элинор попыталась вырваться, гадая, вернулся ли Соресби со своей незаконной вылазки прошлым вечером.

— Будет исполнено, сэр.

— Соресби, — прошептал муж. — Соресби.

Их прервал стук в дверь спальни. На пороге появился мистер Ричардсон; Бен следовал за ним, на его лице застыла немая мольба, поскольку Элинор велела никого не впускать.

— Миссис Карбери, к вашим услугам, мадам, — Ричардсон прошел в комнату. — Дражайший доктор Карбери, мой джип сказал, что сегодня утром вас посетил доктор Милтон, и я просто не мог не прийти. Надеюсь, вы занемогли не слишком серьезно?

— Доктор Милтон посоветовал пока не принимать гостей, — заметила Элинор. — Он был весьма настойчив.

— Но разве меня можно назвать всего лишь случайным знакомым, мадам? — улыбнулся Ричардсон, как бы пытаясь смягчить ядовитые слова. — Мы в профессорской с нетерпением ждем вестей и, разумеется, молим бога о том, чтобы это были хорошие вести. Кроме того, вы, наверное, помните, что члены совета должны собраться сегодня в полдень, и это особенно важно из-за происшествия с несчастным мистером Соресби. Если директор слишком нездоров, чтобы посетить собрание, полагаю, я должен приложить все свои скромные усилия, чтобы заместить его в данном случае.

Карбери, который до сего момента не подавал виду, будто заметил гостя, повернул голову на подушке и пристально уставился на дальнюю стену.

— Мне очень жаль, сэр, но директор, вероятно, не сможет к вам сегодня присоединиться, — сказала Элинор. — Врач предписал ему отдыхать.

— О боже, — на лице Ричардсона отразилась глубокая скорбь и забота. Он осторожно обогнул Элинор, чтобы обратиться напрямую к фигуре на постели. — Прощайте, дорогой друг, и не сомневайтесь, что я стану молиться о вашем скорейшем выздоровлении.

Тьютор снова поклонился Элинор. Но у двери он остановился.

— Кстати… слышали новость? Мистера Соресби не было в часовне сегодня утром. Я послал в Ярмут-холл, но его комната пуста. Мне горько говорить об этом, но, похоже, он скрылся. Не слишком похоже на невинного человека, а? Но я надеюсь, что с ним не приключилось ничего дурного.

Доктор Карбери застонал. Элинор обернулась. Ее муж не пошевелился; он продолжал смотреть на дальнюю стену.

— Черт бы его побрал, — произнес он. — Черт побери. Черт, черт, черт.

Кузнец, вставший рано, чтобы раздуть свой горн, видел, как Олдершоу шел на юг через Уайтбич вскоре после рассвета. Он пожелал Фрэнку доброго утра, но тот не ответил. Рассказ кузнеца подтвердил, что Олдершоу почти наверняка отправился в Кембридж.

Холдсворт пошел за ним. Добравшись до Кембриджа, первым делом он заглянул в Иерусалим. Мепал, стоящий у ворот, с горящими от любопытства маленькими глазками, сообщил ему, что не видел мистера Олдершоу с тех пор, как его забрали в Барнуэлл много недель назад. Он отсоветовал Холдсворту пока что заходить в Директорский дом, объяснив, что доктор Карбери нездоров. Мистер Ричардсон был недоступен, поскольку только что приступил к лекции. Холдсворт спросил о мистере Аркдейле, но оказалось, что молодой джентльмен находится среди слушателей мистера Ричардсона.

Джон вернулся и пересек мост. На Честертон-лейн ворота Ламборн-хауса стояли открытыми. Неужели Фрэнку хватило глупости явиться сюда? Мужчина в потертом коричневом сюртуке курил трубку на переднем крыльце. На шее у него был платок в красных пятнах. Мужчина наблюдал за приближением Холдсворта с отстраненным видом и легкой улыбкой, как праздный бездельник мог бы наблюдать за ужимками бродячего пса. Дверь за его спиной была распахнута. В доме кто-то насвистывал «Я милую покинул».

Холдсворт видел парня впервые, но сразу же понял, кто он таков. В Лондоне хватало подобных ему, и Джон жил в постоянном страхе обнаружить парочку его собратьев — они редко работали поодиночке — у своей собственной двери.

— Если вы ищете мистера Уичкота, так его здесь нет, — сообщил мужчина, вынимая трубку изо рта и заглядывая в нее.

— А где же он, скажите на милость?

— Неотложное дело в другом месте, как я это называю.

Как и многие его собратья, судебный пристав обзавелся склонностью к тяжеловесному юмору — привилегии обладающих крохами власти.

— Хотите сказать, его арестовали за долги? — спросил Холдсворт.

— Не задавайте вопросов, и мне не придется вам врать.

— И по чьему же иску? На какую сумму?

Мужчина постучал себя по носу черенком трубки.

— Эээ… что-то не припомню.

Холдсворт вздохнул и полез в карман за шиллингом. Он положил серебряную монетку на ладонь, держа ее вне досягаемости пристава.

— Восемьдесят фунтов, — ответил мужчина, не сводя глаз с шиллинга. — Плюс расходы. Иск мистера Малгрейва.

— Где сейчас мистер Уичкот?

Мужчина снова постучал себя по носу, и стучал до тех пор, пока Холдсворт не присоединил второй шиллинг к первому.

— У мистера Персера на Уолл-лейн, сэр.

— Мистер Персер — ваш хозяин?

Пристав кивнул. Холдсворт уронил два шиллинга в подставленную ладонь и ощутил в дыхании мужчины запах вина.

— Вы случайно не знаете, не заходил ли сегодня утром к мистеру Уичкоту молодой джентльмен?

— Высокий парень? С наивным лицом?

— Он самый.

Мужчина снова постучал себя по носу, но посмотрел на Холдсворта и передумал торговаться.

— Он чертовски спешил повидать мистера Уичкота, вот что я вам скажу.

— Это было до того или после, как его забрали к мистеру Персеру?

— После. Вы разминулись совсем чуть-чуть. Мы отправили парня на Уолл-лейн. Может, он собирается одолжить мистеру Уичкоту деньжат? В таком случае, надеюсь, у него глубокие карманы. К вечеру жди новых.

— Новых кого?

— Новых исков.

Уичкота провели в комнату на втором этаже в глубине высокого узкого дома. Здание не соответствовало фасаду и уходило вглубь под скопище разномастных крыш. Филипп сел, облокотившись об изрезанный стол, и уронил голову на руки. Раньше он изрядно тревожился о своих долгах, но в глубине души чувствовал, что защищен от их худших последствий. Джентльмен, живущий в кредит, — что может быть естественнее? Человек его положения, разоренный Малгрейвом, который немногим лучше слуги, — это противно самой природе.

Кто-то стучал в уличную дверь. Казалось, грохот вторит его головной боли, и они усиливают друг друга. Подобное место неизбежно должно быть проходным двором. Он знал, что Персер, должно быть, развлекает других гостей, как он тактично их называл — более состоятельный класс должников, имеющих связи, которые, в конце концов, погасили бы свои долги так или иначе, а пока что располагали достаточными средствами, чтобы оплатить питание и проживание у Персера. Расценки бейлифа были непомерно высоки, и все же предварительное заключение было бесконечно лучше, чем долговая яма, единственная альтернатива.