Фронтовые разведчики. "Я ходил за линию фронта" - Артем Драбкин

А через ночь к нам через реку пришло подкрепление. В живых от разведроты осталась только треть бойцов. Ходим гордые, ждем из Москвы свои Звезды на грудь, некоторые из выживших разведчиков уже домой родителям или невестам написали, что стали Героями Союза. Ждали до середины января 1944 г., до последнего «днепровского указа», и в итоге — никто из разведроты ничего за Днепр не получил, ни звания ГСС, ни простой медали. Причин этому, как мне представляется сейчас, всего только две.

Когда на дивизию выделили по согласованному лимиту «энное» количество Звезд и в штабе дивизии начали их распределять между полками и подразделениями, то не нашлось человека среди начальства, который бы «замолвил слово за разведку», хотя все прекрасно знали, что мы были на правом берегу первыми и удержали своей кровью захваченный плацдарм. Причина вторая — возможно, что кандидатуры выживших разведчиков не устраивали командование: кто-то из бывших зэков, кто-то бывший штрафник, еще у кого-то фамилия на «-ман» или «-штейн» заканчивается, кто-то просто головорез, одним словом, мы «некошерные товарищи», чтобы стать Героями Советского Союза, гордостью державы. И что там произошло на самом деле — поди теперь разбери. Да и нужно ли это сейчас? Мне это — точно не надо…

— В воспоминаниях ГСС Мананина описан редкий эпизод. В самом конце войны частями дивизии был захвачен немецкий танковый ремзавод. На нем обнаружили 350 немецких танков, 100 БТРов, и что особенно интересно, рядом, на ж/д станции нашли 4500 пулеметов «максим» и 4800 ПТРов, в свое время взятых немцами в качестве трофеев в первые годы войны. Что-нибудь об этом расскажете?

— Я помню, что где-то после Альтдама (или перед нашим штурмом Эберсвальде) вроде был захвачен огромный секретный немецкий завод, но лично я на его территории не был и что-то добавить к рассказу своего однополчанина не могу.

— Какую специальность вы выбрали себе после войны?

— Я демобилизовался, не имея никакой гражданской профессии. Но «адреналина в крови не хватало», спокойная размеренная жизнь была мне не по нутру, и я решил пойти работать в уголовный розыск или в прокуратуру. Меня взяли в Киевскую прокуратуру, и вскоре я стал работать следователем, окончил заочно Всесоюзный юридический институт. В 1966 г. по постановлению ЦК я, среди многих других, был направлен на укрепление органов МВД и стал начальником следственного отдела УВД города Киева. В 1978 г. вышел на пенсию в звании подполковника милиции. Но продолжал еще много лет работать адвокатом в областной коллегии адвокатов.

— Разведчик 16-й Литовской СД Шалом Скопас мне в своем интервью сказал: «Спросите у бывших разведчиков, какие сны они до сих пор видят по ночам, и вы все поймете, какая была война у бойцов разведрот…»

— Первые десять лет после войны я очень часто по ночам видел «фронтовые» кошмарные сны: орал во сне «Ура!», ходил в атаку, кого-то резал в траншее, стрелял, а потом вскакивал в холодном поту с кровати, не в силах понять, где сон, а где явь… Пережитое на войне постоянно возвращалось ко мне во снах по ночам. Жена настолько к этому привыкла, что перестала обращать внимание. И тогда я решил, что обязан заставить себя постараться забыть все, что пришлось пройти и увидеть на фронте, иначе этот тяжкий груз не даст мне спокойно жить дальше. И вроде получилось… Что не смог забыть сам, годы стерли из памяти… Такой возраст, что просто точно вспомнить чью-то фамилию — уже неразрешимая проблема. Но сейчас все опять вернулось на круги своя, видимо, война слишком прочно засела в голове и не уходит из сознания. До сих пор иногда вижу сны, где я убиваю, где убивают меня, где на моих руках умирают мои товарищи-разведчики… И от этого страшного прошлого уже не уйти никогда…

(из книги «Развитие войсковой разведки в годы Великой Отечественной войны». М., 1975)

Поиски и засады

Поиски и засады в обороне в годы минувшей войны явились наиболее распространенными и эффективными способами разведки по захвату пленных, документов, образцов вооружения и боевой техники.

Это подтверждается разведывательной деятельностью соединений и частей Советской Армии в период Великой Отечественной войны. Так, на Юго-Западном фронте в период с октября 1942 г. по ноябрь 1943 г. было проведено 5397 различных разведывательных мероприятий, связанных с захватом пленных и документов, в том числе соединения и части провели 3380 поисков, 1336 засад, 316 раз разведку боем и заслали 365 разведывательных групп в тыл противника. При этом поисками было захвачено наибольшее количество пленных и документов, что, соответственно, составляло для поисков — 58, засад — 29, разведки боем — 10 и разведывательными группами в тылу противника — 3 % общего количества захваченных пленных и документов всеми разведывательными органами в этот период.

Послевоенный опыт обучения войск показывает, что, несмотря на развитие разведывательной техники, поиск и засада в обороне при непосредственном соприкосновении с противником продолжают оставаться основными способами захвата пленных и документов. Однако захват пленных и документов не являлся единственной задачей разведывательных групп в тылу противника и разведки боем.

Разведка поисками и засадами в обороне велась таким же порядком, как и при подготовке наступления. Но в обороне для проведения поисков и устройства засад имелись более благоприятные условия, чем в наступлении. Это объяснялось тем, что времени на их организацию можно было отвести больше. Следовательно, при подготовке поиска или засады имелась возможность более детально изучить характер поведения противника, объект нападения (захвата) и местность в районе их действий, лучше подготовить выделенные в разведку подразделения (группы) и организовать их обеспечение необходимыми средствами. Умело применяя эти способы разведки, штабы соединений и частей захватывали пленных, добывали сведения о боевом составе, принадлежности, стыках и флангах частей и подразделений противника, вскрывали вероятные направления ударов и время перехода его в наступление.

Количество проводимых поисков и засад зависело от характера боевой деятельности как своих войск, так и войск противника, полноты сведений о нем и времени на подготовку обороны. В тех случаях, когда штаб дивизии или полка располагал достаточно полными сведениями о нумерации, группировке и намерениях противника, потребность в поисках и засадах сокращалась. Если были установлены изменения в поведении и характере боевой деятельности врага или имелось основание полагать, что он готовится к наступлению, а сведений о нем было недостаточно, то поиски и засады проводились чаще.

Эти положения полностью подтверждаются опытом прошлой войны. Так, в течение марта 1945 г. 53-я и 417-я стрелковые дивизии, располагающие достаточно полными данными о противнике, провели по 11 поисков каждая, тогда как 270, 160 и 198-я стрелковые дивизии, в полосах обороны которых группировка противника была раскрыта далеко не полно, соответственно, провели 28, 27 и 32 поиска. В предвидении перехода противника в наступление поиски и засады организовывались значительно чаще. Например, 51-я и 52-я гвардейские стрелковые дивизии 23-го стрелкового корпуса в районе г. Белгород с 1 по 5 июля 1943 г. ежесуточно проводили один-три поиска и устраивали одну-две засады каждая.