Жестокость и воля - Сергей Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Константин с задумчивым видом достал из пистолета обойму, внимательно разглядел ее со всех сторон, сунул назад, передернул затвор и поднялся. Подойдя к Киселю, он приставил к его глазу ствол и все так же задумчиво сказал:
— А не выбить ли тебе мозги? Кисель в ужасе зажмурил второй глаз, задергался всем телом.
— Я… я… не убивай, не убивай. Я все скажу.
— У, падла, — прошипел Карзубый. — На хрена я только взял тебя с собой.
Константин еще ближе придвинулся к Киселю и рявкнул ему на ухо: — Кто?
— Нас послали только ксиву передать, а что там было, я не знаю. Бля буду, не вру. Мы только ксивы возим.
— От кого?
— Я не знаю, не знаю, как его зовут.
Это Карзубый знает.
— Ладно, с ним я поговорю позже. А ты, пес, говори, откуда знаешь Матвея?
— Нам его показали. Показали один раз, а потом мы сами ездили.
— Чем он занимается?
— Черножопые ему «дурь» гонят с югов, а он в Москву переправляет.
— Кому?
— Я ж сказал, не знаю. Морды видел, а кто такие, не знаю.
— Братва?
— Не, какие-то вояки.
— С чего ты взял?
— Я ни на ком росписи не видел. Одна только имелась у кого-то — крылья такие с парашютом.
— Что было написано внизу, ВДВ?
— Не видел я. Убери пушку. Константин опустил пистолет, отошел на шаг в сторону. Кисель хватал ртом воздух.
— Хорошо поет птичка, — кивнул в его сторону Жиган. — Теперь тебя хочу послушать, Карзубый.
— Ни хрена ты от меня не дождешься. Я лучше себе язык откушу.
— Хорошая идея. Интересно, как ты это сделаешь?
Презрительно глянув на Константина, Карзубый отвернулся.
Подумав, Константин отошел на несколько шагов назад, поднял пистолет и, почти не целясь, выстрелил. Пуля ударила в дерево несколькими сантиметрами выше лысого черепа Карзубого.
— Черт, промазал, — с чувством сказал Жиган. — Вот что значит давно не тренироваться. Кисель, как ты мыслишь, отстрелю я ему ухо или нет?
— Расскажи ты ему все! — заверещал Кисель. — Тебе что, больше всех надо?
— Нет, ухо неинтересно…
Жиган медленно опустил руку с пистолетом вниз и после короткого прицеливания снова нажал на курок. Пуля, выбив кусок щепы, ушла в ствол дерева несколькими сантиметрами ниже паха Карзубого. Прямо между ног.
В следующее мгновение Жиган увидел, как на брюках Карзубого появилось небольшое темное пятно. С каждой секундой оно все увеличивалось в размерах, достигнув наконец колена.
— Ну что? — серьезно спросил Жиган. — Будем продолжать упражнения на меткость или поговорим?
Карзубый, в одно мгновение превратившийся из мужественного бойца в обыкновенную шваль и потерявший всякое уважение в глазах Киселя, истерично завопил:
— Это волки засушенные!
— Отставники, что ли? — спросил Жиган.
— Да, да!
— Чем занимаются?
— Тебе же Кисель сказал — «дурью» торгуют.
— Что, просто продают?
— Не знаю я. У них вроде бы какая-то контора есть, где они со всем этим дрочатся.
— Какая контора?
— Там стоит какой-то самогонный аппарат. Засыпают одно, а выходит другое.
— Где это?
— Не знаю. Не помню. Константин снова прицелился Карзубому между ног.
— Яйца отстрелю, сразу вспомнишь.
— В Химках возле кладбища. Там похоронная контора.
— В конторе?
— Там только сверху контора, а снизу подвал.
— Кто этим занимается? Фамилии?
— Не знаю, ей-Богу, не знаю. Константин опустил пистолет и щелкнул предохранителем.
— Бог тут ни при чем… А ты интересный человек, сведущий. Много хорошего поведал. Жалко тебя убивать. Или в живых оставить?
— Точно! — завопил Кисель. — Мы ж тебе все рассказали. Отпусти ты нас.
Присев на пенек, Панфилов закурил. Что-то похожее на жалость к этим двум ублюдкам шевельнулось у него в душе. Пусть остаются здесь, позагорают.
Кисель снова начал хныкать:
— Забери себе тачку, только нас больше не трогай.
— Заткнись.
Константин докурил сигарету, поднялся с пенька, сунул пистолет за пояс, запахнул ветровку и направился к машине. Его
«Жигули» и «восьмерка» Карзубого по-прежнему стояли на обочине. Кровь, которой Кисель испачкал капот своей машины, Константин стер еще до того, как перетащил его с Карзубым в лес.
На всякий случай он открыл машину Карзубого и вырвал провода из замка зажигания.
Какой-то листок упал с приборной доски на пол. Константин подобрал его и прочел текст, отпечатанный на пишущей машинке: «Трубачев Василий, общество „Саланг“, Железнодорожная, 10». Дальше был указан домашний адрес Трубачева. И еще — «… инвалид первой группы, передвигается на костылях».
Кровь ударила ему в голову. Да, он должен был догадаться раньше — разбитая фара, измятый капот, трещина на лобовом стекле…
* * *
— Развяжи нас, — заскулил Кисель, увидев приближающегося к нему Жигана.
Константин подошел к Карзубому и схватил его за горло.
— Это ты, падла, сбил машиной инвалида?
— Нам приказали. — Кто?
— Матвей. Бабок дал.
— Я не виноват! — заверещал Кисель, увидев перекошенное от ярости лицо Жигана. — Это все он, он рулил! Меня не трогай!
— Я вас убивать не буду, — едва шевеля губами, произнес Константин. — Вы себя сами убьете.
Он вынул из кармана ветровки «лимонку», сдвинул вверх веревку, которой Карзубый был прикручен к дереву, освободил ему кисть и вложил в нее гранату.
— Держи.
— Ты что делаешь?
— Держи, а то сразу пристрелю. Дрожащими пальцами Карзубый зажал гранату в руке.
— Вот так.
Константин выдернул кольцо.
— Захочешь жить, будешь держать. Отпустишь — вас обоих в клочья покромсает. Это вам за Василия. Он был моим другом.
Не успел он проехать и нескольких километров, как до него донеслось эхо взрыва.
Он бешено гнал машину, стараясь побыстрее попасть в город и найти Матвея.
— Только бы эта сволочь не успела сбежать, — твердил он. — Я из него всю душу выну. Пророком Магометом себя вообразил. Жизнями людскими торгует.