Дары Пандоры - Майк Кэри

Колдуэлл была здесь раньше, давным-давно. До Катастрофы. Воспоминания перемешались, заполнив ее мозг сюрреалистичными параллелями. Дома, в одном из которых она жила когда-то, приземистые и мрачные, похожи на испанских вдов на кладбище, терпеливо ожидающих воскрешения своих мужей.

На вершине холма Колдуэлл опять сворачивает. Она не рассчитала угол и пробила часть стены паба, который стоит на углу. «Рози» не жалуется, хотя камеры заднего вида показывают, как невысокое здание обрушивается после такого маневра.

Узкий участок дороги заканчивается, и она попадает на широкое шоссе, идущее к центру Лондона. Колдуэлл снова набирает скорость, притирая левый борт «Рози» к стене здания, похожего на школу. На вывеске перед входом написано «La Sainte Union». Все лобовое стекло теперь в кирпичной крошке, а скрип измученного металла становится громче, чем рев двигателей. Но «Рози» стойко выдерживает испытание, и Колдуэлл награждается тем, что по меньшей мере один из голодных слетает кубарем под дождь.

Она кричит настолько громко, насколько может – это вопль триумфа и неповиновения. Кровь из ее рта оставляет пятно на лобовом стекле.

Колдуэлл выруливает на середину дороги и смотрит на мониторы. Никаких признаков голодных. Она должна остановиться, чтобы изучить свой приз и убедиться, что с ним ничего не произошло. Но голодные, которых она стряхнула, могут быть все еще живы. Она вспоминает взгляд черноволосого парня с разукрашенным лицом. Он будет преследовать ее до тех пор, пока не откажут ноги.

Поэтому она не сбавляет скорости, стараясь двигаться на юг, через Камден-таун. Хьюстон находится за ним, а там и до реки всего несколько миль. Улицы остаются пустынными, но Колдуэлл не теряет бдительности. В этом городе жили одиннадцать миллионов человек. Некоторые из них, застрявшие на полпути между жизнью и смертью, должны до сих пор оставаться за этими слепыми окнами и закрытыми дверьми.

Колдуэлл уже нашла тормоза и теперь замедляет движение, напуганная эхом от рева двигателей «Рози» в этих пустынных кварталах. Она чувствует отвращение, когда понимает, что может быть последним живым человеком на некротическом лице планеты. И что это, в конце концов, может не иметь никакого значения. Человеческая раса построила себе мавзолеи, в которых теперь лежит и ждет, пока не превратится в прах.

Кто будет скучать по нас?

Это последствия мощного впрыска адреналина в кровь, когда она захватывала себе нового испытуемого и стряхивала с двери врагов. Ну и лихорадка. Колдуэлл дрожит, перед глазами все плывет. Дорога впереди, кажется, превратилась в широкую серую линию. Дисфункция слишком внезапная и эффектная. Она слепнет? Не может быть. Пока. Ей нужен еще один день. Хотя бы несколько часов.

Она заставляет «Рози» остановиться.

Глушит двигатель.

И протирает глаза большим и указательным пальцами. Они как два раскаленных шарика в черепе. Но когда она осмеливается их снова открыть и посмотреть через лобовое стекло, то понимает, что с ними все в порядке.

Перед ней действительно серая стена, высотой футов в сорок, которая перегораживает дорогу впереди. Спустя несколько минут из смеси завороженного взгляда и страха она понимает, что это.

Это ее Немезида, ее могущественная противоположность.

Это Офиокордицепс.

Мисс Джустин в ярости, поэтому Мелани делает все возможное, чтобы самой прийти в ярость, быть как Джустин. Но, по многим причинам, это трудно.

Ей по-прежнему грустно из-за того, что убили Кирана, а грусть не дает по-настоящему разозлиться. К тому же доктор Колдуэлл уехала на большом грузовике, и значит, Мелани не увидит больше их обоих. Такие новости вызывают у нее желание радостно прыгать, расталкивая руками воздух.

Несмотря на то что Паркс использует, кажется, все плохие слова, что знает, а мисс Джустин сидит на обочине с грустным лицом, Мелани думает: «Прощайте, доктор Колдуэлл. Езжайте далеко-далеко и никогда не возвращайтесь».

Но тут мисс Джустин говорит:

– Вот и все. Нам конец.

И вдруг до Мелани доходит. Она понимает, что сейчас должно произойти, и низ живота внезапно холодеет.

Потому что мисс Джустин права.

Они давно потратили свой последний зэд-блокатор. Запах еды от них действительно сильный, и Мелани удивлена, что так долго находится рядом, не чувствуя особого желания перекусить ими. Она как-то привыкла к запаху. Та часть внутри ее, которая только и хочет, что есть-есть-есть, заперта в маленькой коробочке, которую теперь можно не открывать, если не хочешь.

Но это не сильно поможет мисс Джустин и сержанту Парксу. Прогулки по городу, когда от тебя так пахнет, не самая лучшая идея.

– Мы должны отправиться за ней, – говорит Мелани, полная решимости теперь, когда поняла, что стоит на кону. – И снова попасть внутрь «Рози».

Сержант Паркс смотрит на нее испытующим взглядом.

– Ты можешь это сделать? – спрашивает он. – Так же, как и с Галлахером? Есть след?

Мелани даже не думала об этом до сих пор, но стоит ей глубоко вдохнуть, она тут же его находит. Он настолько сильный, как будто река протекает по воздуху. В нем чувствуется доктор Колдуэлл и что-то еще, может быть, голодный, или много голодных. Но в основном это вонючий запах от двигателя «Рози». Она могла бы следовать за ним и с завязанными глазами. Даже во сне.

Паркс видит ее лицо.

– Хорошо, – говорит он. – Выдвигаемся.

Джустин смотрит на него дикими глазами.

– Она едет шестьдесят миль в час! – говорит она, срываясь на рычание. – И уже далеко от нас. На этой прекрасной зеленой земле нет ни единого шанса догнать ее.

– Никогда не знаешь наверняка, пока не попробуешь, – замечает Паркс. – Хочешь лечь здесь и умереть, Хелен? Или все же попытаться?

– Результат один и тот же.

– Тогда умри хотя бы на ногах.

– Пожалуйста, мисс Джустин! – умоляет ее Мелани. – Давайте хоть немного пройдем. Можно будет остановиться, когда стемнеет, и найти место для ночлега.

На самом же деле она думает о другом: нужно уходить с этих улиц, где живут и охотятся голодные дети. Она думает, что ей под силу защитить мисс Джустин от обычных голодных, но с племенем мальчика с разукрашенным лицом она ничего не сможет сделать.

Сержант Паркс протягивает руку. Мисс Джустин просто смотрит на него, но он продолжает стоять, и в конце концов она хватается за него, позволяя поднять себя на ноги.

– Сколько у нас осталось времени до захода? – спрашивает она.

– Часа два, может быть.

– Мы не можем двигаться в темноте, Паркс. А Кэролайн может. У нее есть фары.

Паркс не собирается спорить.

– Мы будем идти, пока не станет слишком темно. Потом найдем себе убежище и спрячемся там. Утром, если след все еще останется, продолжим идти по нему. Если нет, то будем искать смолу, или креозот, или какое-нибудь еще дерьмо, которое используют юнкеры, чтобы скрыть свой запах. И продолжим идти на юг.