Третье правило стрелка - Сергей Мусаниф

— Почему я должен так поступать?

— Если ты мне поможешь, я дам тебе столько золота, сколько может унести твой верблюд, — сказал гость.

— У меня очень выносливый верблюд, — предупредил Джафар.

— Тем лучше для тебя.

— Допустим, я распушу такие слухи, — сказал Джафар. — Что дальше?

— Сейчас вашу пустыню пересекает один человек, — сказал гость. — Кажется, вы называете таких людей асасинами. Он всегда ходит в черном и прячет глаза под темными стеклами.

— Шайтан-винторез,[62]— кивнул Джафар.

— Когда слухи о готовящемся нападении дойдут до жителей оазиса, они наймут этого человека для защиты.

— Ты хочешь, чтобы мы его убили? — спросил Джафар. — Можно сделать гораздо проще. Подъехать к нему на верблюдах, окружить и… У меня в отряде пятьсот сабель.

— Ты хочешь потерять их всех? — спросил гость. — Мне пока что невыгодна смерть этого человека. Я лишь хочу, чтобы он отклонился от курса и на пару дней задержался в пустыне.

— И что мы должны сделать?

— Я знаю, как действуют такие парни. Когда вы приблизитесь к оазису, шайтан-винторез будет ждать вас на подходе, — сказал гость. — Он будет один, но вы все равно сделаете вид, что жутко его испугались, и включите задний ход. Тогда он пойдет своей дорогой, и… И все будет нормально.

— Твое предложение оскорбительно для сына пустыни, — заявил Джафар. — Что будет с нашим имиджем, если люди узнают о пятистах воинах, пасующих перед одним человеком?

— О вас будут думать, как о благоразумных людях? — предположил гость.

— Это еще более оскорбительно. Никто никогда не называл бедуинов благоразумными.

— Кажется, я понял, в чем дело, — сказал гость. — Я дам тебе столько золота, сколько смогут унести два верблюда.

— Три.

— Это много.

— Два нормальных верблюда и один дромадер.

— Ты торгуешься нечестно. Разве грузоподъемность у дромадеров меньше?

— А ты торгуешься, как вонючий кочевник, — сказал Джафар. — Человек, у которого много золота и столь экстравагантные пожелания, мог бы вообще не торговаться.

— Чтобы ты потерял ко мне всякое уважение? — улыбнулся гость. — Ладно, я нагружу золотом двух верблюдов и одного осла.

— Осла я выберу сам, — сказал Джафар.

— Договорились.

— Пожмем друг другу руки?

— Думаю, обойдемся.

— Как знаешь.

Если на небе горят звезды, ночь в пустыне не может быть темной. Белые звезды сверху, белый песок снизу, темная тень всадника между ними.

Верблюд у всадника был старый и дряхлый, но Джавдет никогда не требовал от своих скакунов большой скорости. За ним по очереди гонялись все обитатели пустыни, но стоило лишь ему назвать свое имя, как погоня сразу же прекращалась. Никто не мог тронуть Джавдета. Все дали друг другу слово не делать этого, и никто не решался нарушить обещание.

Джавдет привык жить изгоем. Он понимал, что сам поставил себя в такое положение, и первое время им очень тяготился. Однако потом он привык и даже нашел в нем некоторые плюсы.

Он был неприкасаем. Он мог творить все что угодно, но даже стражники боялись притронуться к нему хотя бы пальцем, не желая навлечь на себя гнев халифов, эмиров, великих визирей и падишахов. Джавдет упал на самое дно, и хуже его жизнь стать уже не могла.

Он воровал фрукты и лепешки на базарах, забирался в чужие гаремы, уводил из караван-сараев чужих верблюдов, рассказывал на площадях политические анекдоты — в общем, жил на полную катушку и ни в чем себе не отказывал.

И никто его не трогал.

Темная фигура, которую сначала Джавдет принял за обычную тень, поднялась ему навстречу. Даже верблюд, не самое умное животное, сообразил, что что-то неладно, и замер на полушаге, с уже поднятой передней правой ногой.

— Джавдет? — спросила фигура.

— Джавдет, — подтвердил достойный сын пустыни. — Ты джинн?

Джавдет знал, что джинны живут в лампах или запечатанных сургучом бутылках, но чем шайтан не шутит? Три лишних желания никогда не повредят.

— Не совсем, — сказала фигура.

— Я думал, ты джинн, — сказал Джавдет. — Кого еще можно встретить ночью посреди пустыни? Ты уверен, что ты не джинн? Ты появился на моем пути, как самый натуральный сын иблиса.

— Ты тупой? Хотя не стоило и спрашивать, — пробормотала фигура. — Слезай с верблюда.

— Зачем?

— Хочу на тебя посмотреть.

— А по-моему, ты хочешь украсть моего верблюда, — сказал Джавдет. Он сам позаимствовал этот корабль пустыни всего пару дней назад и вовсе не жаждал расставаться с транспортным средством в столь безлюдной местности.

— Не нужен мне твой верблюд, — сказала фигура.

— Дай слово, — сказал Джавдет.

— Достал, — сказала фигура. Вытащив руку из-под черного плаща, фигура проделала странный жест, и Джавдет, к своему великому удивлению, обнаружил, что верблюда под ним больше нет.

Он плюхнулся на песок и больно ударился копчиком. Падать с ослов куда безопаснее.

— Все-таки ты джинн, — заключил Джавдет. — И ты украл моего верблюда. Зачем ты мне врал?

— Тупой вонючий кочевник, — сказала фигура, внимательно рассматривая сына пустыни. — Удивительно, сколько подняли шума вокруг подобного ничтожества.

— Вах! — сказал Джавдет. — Зачем обижаешь? Кто тут кочевник? Я вообще-то из оседлых.

— Сейчас ты осядешь, — сказала фигура, и в ее правой руке блеснула сталь.

— Странная сабля какая-то, — констатировал Джавдет. — Прямая.

— Это не сабля, это меч.

— А ты, видно, не местный, — сказал Джавдет, еще не слишком испугавшись. — Ты зачем на меня меч поднял? Забыл, кто я такой? Я — Джавдет! Меня никто не может тронуть!

— На меня ваши заморочки не распространяются, — сказала фигура.

В лунном свете еще раз блеснула сталь, и голова Джавдета покатилась по песку.

— Наверное, в таких случаях принято говорить что-то патетическое, — пробормотал убийца, убирая меч под плащ. — Но мне ничего в голову не приходит.

Готов ли мир узреть мое истинное лицо?

Человек в железной маске. Мистер Икс. Бэтмен. Человек-паук. Супермен. Солист группы «Белый орел». И многие другие люди, скрывавшие свои лица от мира

Горлогориус, Реджи и Гарри мчались сквозь ночь на волшебных конях, вызванных откуда-то могущественным магом.