Все дальше и дальше - Сью Уэлфер

И тут она увидела Адама у одной из колонн: они с Лео смотрели на нее и шли в ее направлении. Мак был так близко, что она ощущала его дыхание на своей коже. Ей казалось, будто ее схватили в тиски.

И тут она услышала незнакомый голос: девчачий, смешливый и с легким деревенским говорком.

— Ох, Мак, я и не знала, что ты здесь будешь. Прошлой ночью ты ничего мне не говорил.

К ее изумлению, Мак застыл на месте. На ее глазах волосы у него стали дыбом.

К нему подошла девочка-подросток, самое большее семнадцати-восемнадцати лет. На ней был крошечный топик с глубоким вырезом на завязках и такие узкие брюки, что казалось, они на ней нарисованы. Каждый ноготок на руках и ногах был раскрашен блестящим лаком в разные цвета. Прическа у нее была такая, будто она подстриглась сама, а потом заколола неровные огрызки разноцветными блестящими заколочками-бабочками.

У Мака был унылый вид, хотя девочка сияла, будто только что случайно наткнулась на священный грааль. Она терлась о него, как пухлая молодая телочка, вцепившись в его темно-синий бархатный пиджак, потом придвинулась и прошептала что-то ему на ухо. Он поежился. Она жевала жвачку; ногти были сгрызены до мяса.

С изумлением Сара заметила, что Мак побледнел.

— А, привет, — произнес он. От его нахальства не осталось и следа.

Девочка просияла и провела языком по его уху. Мак захныкал.

Позади нее сгрудились еще около десятка таких же хихикающих подпрыгивающих пухленьких маленьких малолеток, окруживших его плотным кольцом. Мак закатил глаза, как испуганный конь, и принялся лихорадочно подавать знаки Монике и Саре, но они предпочли бросить его в болоте.

Моника подмигнула Саре и отозвала ее в сторону.

— Оставь его. По-моему, наш самовлюбленный красавчик наконец нашел себе подходящую пару. Она так груба, что даже не понимает, в какие игры он с ней играет.

Девочка положила голову Маку на плечо.

— Чудесная парочка, как думаешь? — спросила Моника.

Сара улыбнулась и тихонько выскользнула из зала, пробравшись через толпу и выйдя на автостоянку.

Подъезжали гости, шум разговоров усиливался. Лето наполняло воздух ароматом, вечернее солнце озаряло все вокруг золотистыми бликами. Музыка, приятная джазовая мелодия, лилась вслед за ней, когда она шагала по асфальту. Сара задержалась на пару секунд и глубоко вдохнула. Ее переполняло чувство искреннего счастья: может, бог действительно существует, и в конце концов у нее все будет в порядке?

Дорога в Хивдон через сельскую местность шла в горку, и пейзаж за окном заставил ее улыбнуться. Она подумала о Крисе: вдруг они встретятся по дороге? Вспомнив о нем, она решила, что пора выяснить отношения, ведь это зашло слишком далеко. Что бы ни произошло, это отравляло их существование.

Он выглядел несчастным и был несчастен, она это знала. Она слишком сильно любила Криса, чтобы позволить непониманию задушить, раздавить, уничтожить их отношения. При мысли об этом в ее душе пробудились темные силы, и она выбросила из головы Адама Грегори. Въезжая во двор, Сара чувствовала себя легкой, как перышко. Самое время забыть о плохом и начать все сначала.

Фургон Криса был припаркован во дворе. Дверь черного хода открыта. Рубашка Криса валялась на кухонном столе. На полу прихожей лежал один кроссовок и мокрое полотенце. Подняв их, Сара криво усмехнулась и покачала головой. Боже, какой же он неряха.

Коробки со стаканами стояли на крыльце, там, где Мэтт их оставил, и Сара уже собиралась позвать Криса и дать ему знать, что она дома, как услышала звук, странный звук, от которого зашевелился каждый волосок на затылке.

Сара замерла в прихожей, положив руку на перила и ступив одной ногой на нижнюю ступеньку. Она намертво приросла к полу, и каждая молекула ее тела наэлектризовалась и засияла от жуткого чувства определенности. И тут звук послышался снова: отвратительный гортанный хохоток, едва различимый. И в эту секунду Сара все поняла.

Она поняла, что Крис наверху, в их спальне, в их постели, развлекается с Дженни Бек. Она поняла, что все слухи — чистая правда. И, что самое худшее, без единой тени сомнения она поняла, что даже если еще можно что-то исправить, у нее нет ни сил, ни желания это делать.

К горлу подкатил твердый комок, но усилием воли она проглотила его. Ей казалось, что все, что она знала, все, во что верила, было уничтожено единственным звуком.

Горя от притока адреналина, она окинула взглядом ступени и увидела одну босоножку — чужую босоножку — и выше, на лестничной площадке, такую же вторую. Рядом лежал комок одежды, по догадкам Сары, нижнее белье, платье и спортивные штаны. Изучая улики, она поднималась по лестнице, совершенно не осознавая, что делает.

Одна, две, три ступеньки, шаги по лестничной площадке к их спальне, и гортанный хохоток, и другие звуки становились все громче, все отчетливей, и им не было оправданий, не было извинений. Они манили ее вперед, как магниты, и могли означать только одно. Сара подошла к открытой двери и замерла всего на одно сердцебиение, может, два, прежде чем увидела все, что было необходимо.

Она узнала его лицо: такое же было у Криса, когда он занимался любовью с ней. Неопределенное, рассеянное выражение, слегка подрагивающая челюсть: будто каждая мозговая клетка витала где-то далеко, ведомая ощущениями, а не логикой. И это выражение ударило ее больнее, чем потное сплетение обнаженных рук и ног, спутанных и согнутых, как разделанные туши в мясной лавке. Это безвольное лицо, не замечающее ничего, кроме собственного наслаждения. Наслаждения с Дженни Бек.

Ни Крис, ни Дженни так и не заметили, что она стояла в дверях и наблюдала за ними. Не глядя и не думая, Сара повернулась и очень медленно пошла по лестничной площадке, спустилась на одну, две, три ступеньки, взяла стаканы с крылечка и поехала обратно, в церковь святого Варфоломея.

В фойе, со стаканом апельсинового сока и ленивой беззаботной улыбкой на губах, которая так ему шла, ее ждал Адам Грегори.

— Все в порядке? — спросил он. И звук его голоса разрушил оцепенение. На его лице появилось тревожное выражение, но лишь когда он дотронулся до ее руки, Сару начало трясти, трясти так сильно, что ей казалось, она никогда не успокоится.

— Куда это поставить и что там внутри, кирпичи, что ли? — пропыхтел Мак, с трудом пробираясь через дверь черного хода с огромной картонной коробкой на плечах. Колени у него подгибались.

Сара, ненакрашенная, с подвязанными косынкой волосами, в старой рубашке, взглянула на ярлычок.

— Книги и игрушки, детская спальня, первая комната направо вверх по лестнице. На коробке написано, что она тяжелая.

Мак простонал.

— Тот, кто это написал, видимо, любит все преуменьшать. Я думал, мальчики будут помогать с переездом.

Сара, которая выкладывала ящики в кухне бумагой, снисходительно улыбнулась.