Быт русской армии XVIII - начала XX века - Сергей Васильевич Карпущенко

и прочее. Часто он заведует и ротным образом[44], похоронами нижних чинов. Он должен также в точности знать состояние сумм собственной артели в роте. В некоторых ротах, однако ж, ротных хозяев не бывает, и тогда на ротного артельщика возлагается обязанность и хозяина роты. За это он освобождается от других обязанностей, передаваемых одному из отделенных артельщиков. Последние, долженствующие следить за состоянием собственной артели в отделениях и давать в том отчет своим товарищам, с тем вместе служат (по назначению роты) помощниками ротного хозяина и артельщика, разделяя с ним ответственность в правильности его действий.

Все эти лица суть непременные члены ротных сходок, на приговоры которых они, естественно, имеют влияние как специалисты по всем отделам ротного хозяйства. Через них же по преимуществу объявляется роте состояние различных ротных сумм. Выбирая вышепоименованные лица, рота отвечает за них в случае растраты ими денег собственной артелью каждого солдата. Впрочем, случаи, чтоб они не оправдали выбора, редки, и весьма часто случается, что ротные артельщики и хозяева остаются в этом звании по нескольку лет[45] и ставят себе в особенную честь, если рота довольна их действиями.

Такова хозяйственная администрация рот в нашей армии. Она представляет замечательную разницу с такою же в других регулярных армиях и даже в нашей гвардии. Главнейшее различие заключается в некоторых хозяйственных распоряжениях, делаемых по приговору. Это учреждение, занесенное в армию от нашего народа, вполне прекрасно и должно было бы представлять существенные гарантии благосостояния солдата, если б, как довольно справедливо замечает автор «Военного хозяйства», на сходки не были допускаемы фельдфебель и каптенармус — лица, с одной стороны, стесняющие свободу суждений своим влиянием на нижних чинов, а с другой стороны, не долженствовавшие бы участвовать в сходках потому, что они назначаются ротными командирами, а не избираются ротами по приговорам.

Упомянув о том, что сходки рот с их приговорами составляют отличие русской армии от других, мы сказали также, что их нет и в гвардии нашей. Если такую разницу в отношении иностранных войск мы объясняем отчасти самыми особенностями русского народа, то несуществование в русской гвардии того, что есть в армии нашей, имеет свои причины. Вот как объяснено это на странице 516 «Военного хозяйства»: «В гвардии подобных сходок не существует, и приговоры их заменяются решением полкового и ротного командиров на том основании, что средства, предоставляемые гвардейским войскам, до такой степени обеспечивают все нужды солдата, что у нижних чинов не может явиться сомнения в незаконных действиях ротных хозяев, тогда как в армии, при недостаточности этих средств, необходимо привесть каждого солдата к убеждению, что, по крайней мере, эти ограниченные средства употребляются полностью по своему назначению».

Подводя общий итог всего изложенного нами относительно продовольствия солдата, его артели-экономии и, наконец, ротной хозяйственной администрации с ее сходкой и приговором, мы придем к некоторым общим выводам о всех этих предметах.

Один из важнейших вопросов военной администрации — обеспечение солдата продовольствием — у нас для некоторых частей решен вполне удовлетворительно. Не говоря уже о хлебе, отпуск которого в русских войсках всегда имел размеры не только вполне достаточные, но даже с избытком, производство с 1857 года приварочных денег в значительной части русских войск совершенно достаточно для доставления солдату весьма хорошей и питательной пищи. Такой результат достигнут в особенности теми войсками, которые, находясь постоянно в одних и тех же местах квартирования, имеют хозяйственные заведения, как, например, огороды, дозволяющие много удешевлять стоимость продовольствия солдата. Расположение же армейских войск по широким квартирам с довольствием от жителей, хотя чрезвычайно разнокачественным по различию благосостояния их в разных местностях России, позволяет составить из отпускаемых казною приварочных денег большие в войсках сбережения, обеспечивающие на довольно продолжительное время средства их продовольствия при переходе на неблагоприятные условия квартирования, а также из тех же сбережений делать расходы на другие предметы солдатского хозяйства. Но как продовольствие от жителей для армейских войск, часто меняющих места квартирования, не везде возможно, то одни и те же части нередко находятся в совершенно противоположных условиях относительно своих артельных средств: переходя от хозяйского приварка на свой, они растрачивают быстро богатые свои сбережения и входят часто в долги, заставляющие прибегать к вычетам в артель-экономию из солдатского жалованья, а иногда ведущие, как сказано выше, и к уменьшению собственной артели солдат.

До сих пор мы рассматривали солдатскую артель как средство к вернейшему обеспечению в войсках продовольствия, а также к содержанию и приобретению некоторых предметов, косвенно к продовольствию не относящихся. Если мы обратимся к исследованию этого второго предназначения артели солдат, то внимание наше преимущественно остановится на перевозке в случае похода собственных солдатских вещей. Но какие это собственные солдатские вещи, когда солдату все обмундирование отпускается от казны?

Стоя долго на одном месте, имея возможность заработать копейку, солдат уже не довольствуется так называемыми годовыми вещами, от казны ему отпускаемыми: он старается приобресть лишнюю пару белья, лишнюю пару сапог, что невозможно уже при походе вложить в свой ранец. Вот первоначальный и естественный способ составления нижними чинами собственных вещей. Кроме того, у нас во всей армии есть так называемые вторые и третьи мундиры, которые также относят к собственным солдатским вещам. Это последнее обстоятельство заставляет нас обратиться к рассмотрению обмундирования русского солдата.

Выше мы видели, что в прежнее время почти половина отпускаемого нижним чинам жалованья шла на заведение различных предметов обмундирования. Со второй половины прошлого столетия такой порядок отменен, и солдат стал, как и ныне, получать мундирную одежду, не платя за то ничего из своего денежного жалованья, которое, таким образом, все должно идти на собственные нужды его.

Срок службы мундирной одежды несколько раз изменялся, как менялась и сама ее форма. В настоящее время солдату из главных предметов одежды отпускаются: мундирная пара на два года и шинель на три. По большому удобству носки последней она составляет для нижних чинов самую важную часть обмундирования. В большей части России один мундир, без шинели, может быть употребляем только небольшое время года: 4–5 летних месяцев, в остальную часть года солдату приходится по необходимости быть постоянно в шинели. А в походе даже и летом нижние чины предпочитают шинель мундиру, потому что она по более свободному покрою менее стесняет их движения, притом, будучи немногим тяжелее мундира, она доставляет им еще и выгоду большего предохранения от влияния перемен погоды.

По этим причинам шинель выслуживает, говоря вообще, свой срок с большим трудом, тогда как мундир, употребляемый реже, может проноситься более назначенных для него