Переплет 13 - Хлоя Уолш

Она знает, что он мне нравится, и это уже достаточно плохо.

Единственной светлой стороной всего этого испытания был тот факт, что Ронан Макгэрри за весь день даже не взглянул в мою сторону. На уроке французского, вместо того, чтобы сидеть позади меня, он сидел на другой стороне класса и покорно игнорировал меня, как будто меня не существовало.

Я не желала ни от кого внимания, тем более от него.

Я не пропустила мимо себя свежий синяк под его левым глазом и разбитую губу, которая, по моим догадкам, появилась из-за Джонни.

Оставлять пальто дома по дороге на автобусную остановку после школы казалось глупой идеей, тем более что каждая деталь одежды, которая была на мне, промокла насквозь.

Нет.

Я покачала головой.

Если подумать, я бы предпочла утонуть.

Это было лучше, чем принять жалкое примирительное предложение моей матери, которое пришло в виде моего пальто.

В другие дни это был шоколад или чашка чая, или новая пара резинок для волос, или какая-то другая форма взятки, данная с намерением заставить меня замолчать.

Я прекрасно понимала, что текстовое сообщение, которое получила от нее на малой перемене со словами “Я не буду создавать мальчику проблем”, было отправлено в надежде получить ответное текстовое сообщение от меня с тем же сообщением.

Я не ответила по двум причинам.

Во-первых, у меня не былоденег на счету.

Во-вторых, она не заслуживала того, чтобы ее успокаивали.

Почему она должна быть спокойна, когда я провела всю свою жизнь в состоянии постоянного беспокойства?

Я оставила ее, угрожая рассказать обо всем директору.

Она была не единственной, кого сбила с толку моя непредсказуемая реакция. Я чувствовала себя животным в клетке, загнанным в угол.

Я никогда раньше не наносила такого ответного удара.

Я никогда не испытывала такого сильного желания сделать это.

Мой маленький акт неповиновения бесполезен, потому что я та, кто, скорее всего, пострадает от этого. Но, честно говоря, если бы я взяла свое пальто этим утром, это было бы то же самое, что закрыть глаза на то, что произошло.

И я отказалась это делать.

Когда я вошла в парадную дверь, я послушно проигнорировала своего отца, который хлопотал на кухне, и направилась прямо в свою спальню, зная, что скорее умру с голоду, чем войду на кухню и столкнусь с ним.

Трезвый или нет, я ненавидела его каждой клеточкой своего существа.

Вернувшись в “дом боли”, я закрыла дверь своей спальни, быстро сняла мокрую одежду, прежде чем надеть пижаму.

Краем глаза я заметила на своей кровати конверт с выгравированным на лицевой стороне гербом колледжа Томмен.

Протянув руку, я схватила конверт и вскрыла его.

Мои глаза расширились, когда я уставилась на бланк разрешения.

Его подписала моя мама.

Крепко зажав в руке листок с разрешением, я плюхнулась обратно на кровать и прерывисто выдохнула.

Я собиралась в Донегал.

Глава 22.Время в долг

Джонни

Каждую субботу, начиная с шести лет, я проводил день на поле с мячом для регби в руках и яркими мечтами, мелькающими перед глазами.

По мере того, как я рос, эти субботы превратились из перебрасывания мяча с моим отцом вмини-учения и матчи с моим клубом, в тренировки в Национальном институте регби дальнейшего развития — он же Академия — когда мне исполнилось четырнадцать.

Изменился распорядок дня, изменились подачи, но мечта осталась прежней.

Цель всегда была одна и та же.

Играть за свою страну. И быть лучшим.

В эту субботу все по-другому, потому что я в беде.

Потому что я облажался на тренировке в Академии.

Я показал свою слабость, и они раскусили меня. Я был медлительным и рассеянным, все утро ошибался направо и налево, пока тренер не вытащил мою задницу с поля в офис.

Он потребовал рассказать, что со мной не так.

Моя проблема была проста.

Я не мог двигаться правильно.

Мое тело разваливалось на части.

И в моей голове застряла девушка.

Врал сквозь зубы. Мне удалось выбраться из опасной зоны и избежать новых проверок и тестов, но все закончилось тем, что меня досрочно отстранили от тренировок и сказали вернуться на следующей неделе с ясной головой.

Не-черт возьми-вероятно.

Подавленный и деморализованный, я часами ездил по городу, пытаясь взять себя в руки.

С моим телом я ничего не мог поделать, но с моей головой?

Мне нужно с головой окунуться в игру. Проблема в том, что я оставил её у Шэннон Линч.

Все мои великие планы забыть о ней вылетели в окно в ту минуту, когда она подошла ко мне в школе в прошлую среду и потребовала поговорить.

Я был так чертовски ошеломлен, что ничего не мог сделать, кроме как стоять там, разинув рот, как идиот, на девушку размером с пинту, котораядергала за каждую из моих струн. И этого было недостаточно, ведь она подошла и взорвала мой чертов разум на куски, извинившись передо мной.

Я этого не ожидал и не заслуживал.

Я не был тупым.

Я знал, что плохо справился с ее словами.

Я знал, что слишком остро отреагировал.

Если бы она дала мне полминуты, чтобы разобраться в своих мыслях, я бы ей объяснил. Но Шэннон этого не сделала. Вместо этого она ушла от меня — снова — и с тех пор не смотрела в мою сторону в школе.

Часть меня думала, что это к лучшему. Если она продолжит избегать меня, как и мне следует делать это, то тогда, возможно, я смогу пройти через этот странный этап и забыть о ней.

Но потом меня пронзил жгучий укол горького сожаления в груди, когда она пронеслась мимо меня в коридоре, даже не взглянув на меня. Ее шампунь с ароматом кокоса ударил по моим чувствам, как разрушительный мяч, и я знал, что со мной это не сработает. В этой девушке не было ничего, что можно было бы забыть, и я обнаружил, что меня тянет к ней. Я хотел, чтобы она смотрела на меня, а затем расстраивался, когда она этого не делала.

Понимание, что я выслушаю все, что она захочет сказать, независимо от времени или неудобств, было пугающим заключением.

Всю неделю я хандрил, не слушая ни одного слова, которое бы не произнес ни один из моих учителей. Я ни на чем не мог сосредоточиться, и это ее вина.

Разъяренный на себя за то, что я был таким дураком