Отрава для сердец - Елена Арсеньева

– Джи-и-ль-е-е… – почти неслышно простонал привратник ипопятился от Троянды, отмахиваясь, будто она порола несусветную чушь, и в то жевремя не сводя с нее перепуганных выкаченных глаз. И вдруг он насторожился,замер на миг – а потом юркнул в какую-то боковую дверцу столь проворно, чтоТроянде почудилось, будто его унесло ветром. Но это был не ветер, а раскатымощного баса:

– Кто здесь говорит о Джилье?!

У Троянды невольно поджилки задрожали, такой ярости былисполнен этот голос. Да что они сегодня – сговорились, что ли, орать на нее?!Сперва этот русский, теперь Аретино! Что это с ним? Он же сейчас лопнет отзлости! Лицо в один цвет с пурпурным плащом!

– Кто здесь осмелился произнести ее имя?! – взревел Аретино,и вдруг ярость вышла из него с этим ревом, как воздух выходит из надутогопузыря: – Троянда? Это ты, Троянда?! Ты вернулась? Ты узнала, как мне плохо, ипожалела своего любимого Пьетро? Значит, ты простила меня?!

Аретино сгреб ее в объятия и залепил рот таким поцелуем, чтоТроянда едва не лишилась чувств. Туманом заволокло ее голову… но это не былтуман страсти, который овладевал ею прежде, лишь только стоило Аретино еепоцеловать. Нет! Это был туман дурманящего, почти невыносимого отвращения, и ейпоказалось, будто она вот-вот задохнется от брезгливости к мясистым, влажнымгубам Аретино, однако тот резко прервал поцелуй – для того, чтобы простонать:

– Tы вернулась! Tы одна понимала меня – всегда, всегда! Tыодна любила меня, а я… я всегда любил тебя одну, поверь!

– Меня-а? – вытаращила глаза Троянда. – Позволь, но ведь тылюбил Джилью? Ты бросил меня ради нее, разве нет?!

Аретино повесил голову, а потом сунул пальцы в свои крутовьющиеся, красиво поседевшие на висках кудри и с силой рванул их:

– Любил ее, да! Бросил тебя – да, да! А знаешь, что сделалаона? Знаешь, как она вознаградила меня за мое великодушие, за любовь, запреданность? Она сбежала от меня! И с кем? С кем, ты думаешь?

Троянда от изумления едва могла покачать головой.

– Tы не догадываешься? – вскричал Аретино. – Еще бы! Да ведьнормальному человеку такое и в голову не может взбрести! Она совратила ЛуиджиВеньера! Этого мужеложца! И сбежала с ним, прихватив пятьдесят тысяч дукатов!

Кажется, подумала Троянда, эта сумма уже фигурировала впервом побеге Джильи…

* * *

Она не знала, смеяться злорадно или плакать вместе сАретино, который рыдал, уткнувшись в ее плечо, причем слезы перемежалисьугрозами, стоны – клятвами и обещаниями вырвать с корнем из сердца любовь кэтой неблагодарной.

Слезы Аретино были столь обильны, что вымочили Троянде ишею, и плечо. Она бы оттолкнула его, да не хотела еще пуще позорить в глазахрусских, которые так и стояли на нижних ступеньках террасы, любуясь устроеннымперед ними бесплатным представлением. Троянда ухитрилась одним глазком, поверхдрожащего плеча Аретино, взглянуть на русских.

Васятка застыл с разинутым ртом, имея самый ошеломленныйвид. Похоже, все пережитое и увиденное им нынче ночью и утром уже неукладывалось у него в голове, и он превратился в олицетворение полнейшегообалдения. Григорий же… Губы поджаты, глаза прищурены, и сквозь эти щели так ирежут Троянду кинжалы взглядов. Похоже, он теперь в очередной раз убедился втом, что брат его редкостный умница, коли ни на грош не поверил Троянде.Удивительно, однако, что мечущий столь презрительные взгляды Григорий еще некинулся прочь, бросив на прощание какое-нибудь самое грязное ругательство. Ахда… ему ведь до зарезу нужен Аретино!

И тут, точно почувствовав что-то, Пьетро отстранился иуставился в ее лицо стеклянными от слез глазами:

– Но ты-то не покинешь меня, верно? Oстанешься со мной?

Она смотрела не на него – на Григория, который, конечно же,слышал эти слова… И тот вдруг махнул рукой, резко повернулся – и одним прыжкомоказался в лодке. Лодка покачнулась… С трудом удержавшись на ногах, Григорийгаркнул:

– Васятка! Ты что, примерз к ступеням?!

Аретино оглянулся, только сейчас заметив незнакомцев, изатрубил в нос, заложенный слезами:

– Кто вы, синьоры? Сожалею, но не смогу вас принять сегодня.

– Нет, ты примешь их, – перебила Троянда, вырываясь из егодрожащих рук. – Потому что я останусь с тобой, только если ты их примешь исделаешь то, что они хотят.

Лицо Аретино побагровело, и в глубине души Троянда мгновеннострухнула: она никогда прежде не осмеливалась говорить с Пьетро в таком тоне! Ачто, если он сейчас поймет, что вполне может обойтись без нее, и выгонит и ее,и русских? О нет, тогда ей лучше сразу утопиться в Большом канале!

– Ты… останешься? – пробормотал Аретино, и Троянда сизумлением распознала не ярость, а радость в его взоре. – Правда? Клянешься?

– Клянусь. Если ты…

– Да-да. Конечно. Я сделаю все, что ты хочешь! – Аретиносхватил ее руки, покрыл их поцелуями.

Она опять отдает себя в его власть… Вернее, продает! Толькотеперь плата вперед.

Бегло улыбнувшись Аретино, она отняла у него руку иприглашающе махнула русским. Григорий глянул исподлобья. Васятка, одной ногойстоящий в лодке, другой – еще на ступеньках, так и замер враскоряку, перебегаянепонимающим взглядом с Троянды на своего злющего приятеля.

Наконец Григорий кивнул ему, и Васятка неловко взгромоздилсяна террасу. Григорий выбрался медленно, как бы нехотя; так же неспешно поднялсяпо ступеням и встал не ниже Аретино, как подобало бы просителю, а даже на однуступеньку выше, так что Аретино теперь глядел на него снизу вверх. Впрочем,Аретино даже и не заметил этой непочтительности, с явным интересом ожидая этогонезнакомца, в глазах которого светилось такое пренебрежение, как будто онпришел не просить, а отказывать в просьбе. И Троянда смотрела на него, и сердцеее ныло оттого, что держала она в объятиях это тело, целовала эти губы,заглядывала в эти глаза, когда они пылали страстью, ан нет – не удержаласамосветную птицу-счастье, и никогда больше… никогда…

Она сморгнула слезы и настороженно покосилась на Аретино. Очем он думает? Пытается определить, кто такой Григорий? Чужак, путешественник –сразу видно. Венеция – город путешественников, моряков, но очень нелегкоотличить моряка от пирата, а морского путешественника от морского разбойника! И,похоже, Григорий подтвердил самые худшие подозрения Аретино, когда на вопрос:«Чем же я могу быть вам полезен, синьор?» – услышал ответ:

– Помогите мне встретиться с Барбаруссой!

* * *