Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Княжья доля - Валерий Елманов

Княжья доля - Валерий Елманов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Перейти на страницу:

Из той же песни узнаем мы ряд и вовсе совершенно неправдоподобных преданий о том, как князь мастерски сумел найти вора среди трех купцов, загадав им всем хитрую загадку, и много-много других из того же числа.

Думается, что ни один из здравомыслящих историков не поверит ни одной из этих легенд, пусть и красивых. Единственное, что здесь непонятно, так это то обстоятельство, каким именно образом они попали сразу в несколько летописей, причем в подробном изложении, включая и те, которым, в общем-то, можно верить, поскольку в остальных местах с общеизвестными фактами они практически не расходятся, разве что комментируя их с разных позиций.

Легенды же эти о необычайной справедливости и доброте князя Константина к простому люду говорят, по моему мнению, лишь о большой любви народа к своему князю и о восхищении его умом и мудростью. Да еще, пожалуй, о неосознанном стремлении широких масс приписать все самые, без сомнения, талантливые решения судей того времени, включая главного судью Сильвестра, одному человеку.

В доказательство того, что князь и впрямь выносил порою решения в пользу простого люда, а также утесняемых боярами купцов, у нас есть подлинные архивные записи. Но, с другой стороны, имеются и другие данные, гласящие совершенно о противоположном, о судебных ошибках и вовсе явной несправедливости в пользу бояр, причем судебные заседания вел именно князь и он же выносил решение.

Правда, датированы они более ранним временем, поэтому можно с уверенностью полагать, что у Константина просто поменялся вирник, который и подсказывал князю, облаченному в тогу Фемиды, то или иное решение.

Впрочем, надо отдать должное Константину. Законам он и впрямь уделял большое внимание, и, пожалуй, ни одно изменение в них, ни одно новшество не проходило без его пристального взгляда. И даже смерть главного вирника, то есть судьи Сильвестра, которому, по всей видимости, и принадлежит главная и основная заслуга во всем, что касается судебных вопросов, а также самих законов, уже не смогла, к счастью, остановить или как-то притормозить этот благодатный процесс.

Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности.

Т.2. С.86-87. СПб., 1830

Глава 20Махнем не глядя?

Вдвойне приятно обманывать обманщика.

Ж. Лафонтен

Ох и невесело сиделось боярам ноне в княжьей гриднице. Веселиться-то было не с чего. Мосяга домишко купецкий вспоминал, который между пальцев проплыл, Житобуд с тоской думал, что завтра придется упрямой вдове всю скотину отдавать, а Завид и вовсе в печали был, почти физически ощущая, как гривна за гривной – и так все тридцать штук – выпрыгивают из его рук и разбегаются кто куда. Большая часть к князю в закрома, а меньшая – к подлому Охриму, вчера еще закупу, а ныне вольному смерду.

Даже песни гусляра не веселили, хотя тот сегодня, против обыкновения, пока не позволил себе ни единого критического слова в отношении не только князя, но и бояр. Глаза гусляра светились радостно, и он охотно выполнял все пожелания Константина, уважительно выслушивая их, помногу задумываясь и стараясь угодить, чего за ним ранее никогда не водилось.

– Ишь как присмирел, – кивая на него, отметил такой крутой поворот в поведении певца Онуфрий. – А если еще в твоем порубе, княже, посидит, так и вовсе станет, как глина податливая. И из песен тоже задиристость-то повыбрасывает, споет что нам угодно да как угодно.

Гусляр, до того в задумчивости легонько перебиравший струны, услыхав речь Онуфрия, зло вспыхнул, гордо выпрямился, но Константин не дал разразиться неизбежному скандалу и, упредив вероятный дерзкий ответ Стожара, властно осадил его, махнув рукой, и сам, обернувшись к боярину, ответил вместо певца:

– Как думаешь, Онуфрий, долго ли о тебе память жить будет после кончины твоей?

– Ну, сколько род мой жить будет, столько и память, – неуверенно протянул боярин. Последние месяцы, начиная с той самой зимней поездки в Переяславль к Ингварю Игоревичу, Онуфрий ловил себя на неприятной мысли, что он сам хоть и умен, а вот князя понимать перестал. Ранее тот перед ним как на ладони был, и поведение его предсказывалось с легкостью неописуемой. Ежели что неприятное в лоб сказать, то князь в гнев впадет, опалу на какого-нибудь мешающего боярина наложит, как это с прямодушным Ратьшей получилось. А ежели польстить с умом, то можно и подарок хороший заполучить. С зимы же все испортилось, наперекосяк пошло.

По первости думал боярин, что ведьмачка князя околдовала, но потом понял – глубже искать надо. Предполагал он еще, что Купава – ишь старая любовь вернулась – нашептывает по ночам тихонько скверну разную Константину на ухо. Она, известное дело, холопка, вот и печется о подлых смердах. Но потом понял Онуфрий, что и не в ней дело, ох, не в ней, иначе зачем бы князь Ратьшу вызвал. Хорошо еще, что тот с приездом задерживается по причине болезни. Вот бы Господь смилостивился, да и вовсе старого ворчуна к себе прибрал.

А может, из бояр кто тайные козни учиняет? Он подозрительно оглядел всех присутствующих – кто именно? Завид? Он ведь в точности своему имени соответствует. Для него и лошаденка чужая завсегда выносливее, и терем другого боярина красивее, и угодья у него самого хуже, чем у всех прочих. Да нет, иначе князь сегодня не взыскал бы с него аж тридцать гривен. Искать надо среди тех, кого Константин на суде своем не помянул. Тогда один Куней и остается. Неужто он?

– А ты уверен в этом? – где-то вдалеке послышался голос князя. Онуфрий чуть нахмурился, затем облегченно вздохнул, вспомнил, о чем шла у них речь, и степенно отвечал:

– Иначе и быть не может.

– Ну, тогда назови своего пращура в шестом колене, – не отставал князь.

Боярин усмехнулся, мол, запросто, потом озадаченно почесал в затылке, крякнул огорченно и виновато развел руками:

– Воля твоя, княже, ан запамятовал я.

– Вот, – назидательно поднял вверх указательный палец Константин. – Так и ты. Внуки еще вспомянут о деде, а уж после все – как и не жил ты, боярин, на белом свете, меды сладкие не пил, по земле не ходил, на пирах у меня не сиживал. А его слава, его песни, – он показал на гусляра, – не только внуков наших, века переживет, потому как народ петь их будет да его самого добрым словом поминать.

– Ну и возвысил ты его, княже, без меры, – не удержался, возразил обидчиво Онуфрий.

– И в меру, и по заслугам, – не согласился Константин. – Ибо он правду поет. И о тебе, и обо мне. И когда потомки твои уже забудут, что ты был и жил, другой гусляр им напомнит, споет что-нибудь о твоих деяниях.

– Это о каких же? – нахмурился боярин.

– А какие были у тебя в жизни, о таких и споет, – насмешливо заметил Константин.

– Это как же, что сам захочет? – возмутился боярин.

– Именно так, – подтвердил князь. – И слова его тебе не остановить, не пресечь. Коли что легло в строку песенную – все. Это как печать будет, на всю жизнь и даже после смерти. Кому золотая, кому серебряная, кому из деревяшки простой, а кому... каинова, – веско подытожил Константин, вспомнив слова Доброгневы, и внимательно посмотрел в глаза боярину. И сразу же, судя по тому, как они тревожно забегали, заметались, понял – права была ведьмачка, ох как права, но дальше эту тему развивать не стал, решив не торопить событий.

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?