Трибунал для героев - Вячеслав Звягинцев

И далее Зенькович утверждает: «Только совсем недавно стало известно, что задержание Таврина старшим лейтенантом милиции Ветровым не простая случайность. Еще во время подготовки Таврина к операции чекисты получили из Риги сообщение о странном заказе, который сделал неизвестный посетитель в одной из пошивочных мастерских, входивших в систему немецких спецслужб. Клиент попросил сшить ему кожаное пальто по русской моде, но с расширенным правым рукавом (для «панцеркнакке», конечно же!) и широкими удлиненными карманами. Ни адреса, ни своего имени заказчик не оставил, сказав, что сам придет за пальто. Портной, работавший на советскую разведку, доложил об этом по своим каналам в Москву».[332]

Все так и было. Только известно об этом стало не «совсем недавно», а очень давно. В том же упомянутом мной документальном очерке «Провал акции «Цеппелина» об этом рассказано, например, довольно подробно. Сначала, в середине марта, к портному пришел эсесовец со свертком отлично выделанных хромовых кож и запиской от О. Крауса. Сама эта фамилия уже представляла для нашей рижской агентуры интерес. Когда же, через день, к портному прибыл снимать мерки высокий, круглолицый мужчина и отказался от сделанных ему предложений сшить кожаное пальто по европейскому фасону и попросил сделать это по русскому образцу, — за этим человеком проследили. Выяснили, что подозрительный клиент проживает в «Эксельсиоре», в одной из лучших гостиниц г. Риги, где в основном останавливались высшие немецкие офицеры. С этого дня за Шило (Тавриным) стали следить: установили круг лиц, с которыми он общался, и места, в которых он бывал…[333]

Так, что Шило (Таврина) давно ждали его «коллеги» по «Смершу». Сначала они умело обезвредили заранее заброшенную агентурную группу, дав ей перед этим отправить в Берлин радиограмму о том, что площадка для приземления специального самолета подобрана. А затем тщательно подготовились к приему важного диверсанта. Поэтому, когда вражеский самолет не появился в назначенное время и в условленном месте, советская контрразведка перекрыла все основные дороги, ведущие на Москву и проинформировала все районные отделы НКВД о необходимости установления дополнительных постов на второстепенных дорогах.

Когда же служба наблюдения системы ПВО сообщила о самолете, обстрелянном в районе Можайска и повернувшем в сторону Смоленска, в этот район были срочно направлены несколько оперативных групп, переодетых в милицейскую форму. Из архивных документов видно, что чекисты подробно расспрашивали местных жителей и о самолете, и о незнакомцах. Некоторые видели или слышали как в районе между деревнями Завражье и Яковлево ночью приземлился, а утром улетел, какой-то самолет. Учительница одной из сельских школ Алмазова утверждала, что видела мотоцикл с незнакомыми мужчиной и женщиной в советской военной форме, который двигался в сторону Карманово. Туда немедленно позвонили.

Так что Ветров, или другой человек, действовавший под этой фамилией, вовсе не случайно оказался на своем велосипеде на сельской дороге у деревни Карманово.

Не менее интересный вопрос — почему диверсант не оказал Ветрову никакого сопротивления, хотя был нашпигован оружием? До сих пор это остается загадкой. Возможно, ответ кроется в показаниях Л. Шиловой. На следствии и в суде она утверждала, что задолго до заброски на советскую территорию Таврин предложил ей следующий план действий. Она должна окончить курсы радистов и вместе с ним перейти линию фронта. После этого предполагалось прервать с немцами всякую связь и затеряться на бескрайних просторах страны. В ходе следствия было бесспорно установлено и то, что Шилова не знала о задании мужа убить Сталина. О том, что это, скорее всего, правда и что Таврин вовсе не горел желанием выполнить террористическое задание свидетельствуют и другие факты. Прежде всего то, что «Панцеркнаке», портативную рацию, и некоторые другие диверсионные принадлежности он вообще оставил в самолете, а Ветрову, как явствует из спецдонесения о задержании, сразу признался, что заброшен «для диверсий и террора».

Позже, как на предварительном следствии, так и в суде Шило (Таврин), признавая себя виновным «в измене Родине в форме перехода на сторону врага и приготовлении к террористической деятельности», последовательно заявлял, «что осуществлять террористические акты против руководителей ВКП(б) и Советского Правительства не намеревался».[334]

Адамчик же, вообще «отрицала свою причастность к заданию по совершению террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского Правительства». В одном из своих последних заявлений она писала: «Я не жалею о том, что прилетела. Если нужно будет умереть, умру, но зато буду знать, где умерла и за что. Прошу об одном — предоставить мне возможность разделить судьбу с мужем, какова бы она ни была. Я верю в то, что с момента вступления на родную землю он ничего бы не сделал против Родины».[335]

Более того, Таврин и Шилова с самого начала охотно пошли на сотрудничество с советской контрразведкой, рассказали обо всем, что знали, в том числе о планировавшихся перебросках через линию фронта нескольких диверсионных групп. Вскоре, после проведения с диверсантами соответствующей работы, чекистами была спланирована операция под кодовым названием «Туман». Это была радиоигра. Шилова уже в сентябре установила, а затем регулярно поддерживала радиосвязь с немецким разведцентром. В одной из телеграмм от 1 марта 1945 г., например, Таврин сообщал: «Познакомился врачом — женщиной, имеет знакомых Кремлевской больнице. Обрабатываю». В ответных посланиях диверсантам выражали благодарности, потом предложили объединиться с другой группой, находившейся в советском тылу. Эту группу вскоре нашли и обезвредили. Последнее сообщение, отправленное Шиловой, ушло в разведцентр 9 апреля 1945 года, но ответа на него получено не было.

А 1 февраля 1952 года состоялось закрытое судебное заседание Военной коллегии Верховного Суда СССР, в котором рассматривалось дело по обвинению Шило (Таврина) Петра Ивановича и его жены Шиловой (Адамчик) в измене Родине. Суд приговорил их к исключительной мере наказания — расстрелу. Ходатайства о помиловании Президиум Верховного Совета СССР отклонил. Приговор в отношении Шило (Таврина) был приведен в исполнение 28 марта 1952 года, в отношении Шиловой (Адамчик) — 2 апреля.

Архивный документ.

(публикуется впервые)

Заключение ГВП по делу Шило (Таврина) Петра Ивановича и Шиловой (Адамчик) Лидии Яковлевны.

Шило (Таврин) признан виновным в том, что он, состоя на службе в действующей Красной Армии, во время боя в мае 1942 года в районе гор. Ржева изменил Родине — добровольно перешел на сторону немецко-фашистских войск.