Фитиль для бочки с порохом - Алексей Макеев

– Слушаюсь, товарищ генерал, – козырнул Крячко.

– Лева, готовь ориентировки, я свяжусь с коллегами из Вологды и Ростова. Через полчаса будут тебе координаты, к кому обратиться, – вспомнив про просьбу Гурова, проговорил Орлов. – Жди, дежурный принесет.

Вернувшись в кабинет, первым делом подготовили ориентировки для Вологды и Ростова. Как только дежурный принес номера телефонов коллег из этих городов, Лев связался с ними, обрисовал ситуацию и объяснил, что от них требуется. В Вологде к просьбе отнеслись с пониманием, обещали выполнить поручение еще до обеда. При условии, что женщина по имени Лариса действительно существует. О какой гостинице идет речь, капитан, с которым Лев разговаривал, понял сразу. Сообщил, что возле памятника Бездомной собаке есть только одна гостиница, так что проблем с поисками места не предвидится, главное, чтобы хоть одна из горничных носила имя Лариса. Гуров предупредил, чтобы тот действовал аккуратно и ненароком не спугнул Мирона. Капитан пообещал быть осторожным и отключился.

А вот ростовские опера заданию не обрадовались. К телефону подошел майор Цыбин, его генералу рекомендовали как ответственного и упорного сотрудника, как раз то, что было нужно для выполнения задания. Но эти же качества послужили поводом для спора. Как только полковник ввел майора в курс дела, тот заявил, что задание его практически невыполнимо.

– Я ведь не Копперфильд, товарищ полковник. – Цыбин держался на грани между почтительностью, требующейся при разговоре со старшим по званию, и раздражением, уместным в общении с коллегой, знакомым с тонкостями розыскных мероприятий. – И не Ванга. Как я смогу выполнить приказ?

– Не приказ, а дружеская просьба, майор, – постарался разрядить ситуацию Лев, он, как никто другой, понимал, что требует от майора невозможного. – И потом, вы ведь не один будете действовать. Сколько в вашем районе населенных пунктов с двойным названием? Два? Три? Разделитесь на группы, прокатитесь до каждого, посетите библиотеку, и всех-то дел.

– И кто же мне людей выделит? – не сдержался майор. – У меня у самого в отделе висяк на висяке, ребята работают по двадцать часов в сутки и все равно не успевают дела закрывать. Сверху давят, снизу давят, а теперь еще это…

– Послушай, майор, очень надо, – настойчиво повторил Гуров, невольно переходя на «ты». – Не могу я сейчас сам приехать, а сделать это нужно срочно, пока наш Мирон не очухался. Или пока ему не надоело на одном месте сидеть, понимаешь? Выручай, майор, я в долгу не останусь.

– Два дня, не меньше, – вздохнув, произнес Цыбин. – Раньше не управимся. У нас в районе порядка десяти таких деревень, которые двойные названия носят, так что сами понимаете, товарищ полковник, за два часа тут не управишься. Разве что повезет нереально, и в первой же деревне ваша Изабелла отыщется.

– Вот и отлично! – обрадовался Лев. – Удачи, майор! И спасибо.

Пока он разбирался с ориентировкой на Мирона, Крячко составил запрос по пропавшему Плотареву. Передать сообщение во все населенные пункты на пути следования поезда «Москва – Костомукша» он поручил капитану Жаворонкову. Освободились Крячко и Гуров почти одновременно. Папка с делом Владимира Захарченко лежала на столе и теперь пришла ее очередь.

Информация на первом листе сообщала о том, что осужденный Захарченко освобожден из мест лишения свободы по завершении срока. И дата освобождения. Оказалось, что свободой Владимир Захарченко наслаждается ровно семь месяцев. Дата первого послания, отправленного Плотареву со страницы под ником «Одинокий Волк», шла с задержкой всего неделю. Гуров предположил, что столько времени Захарченко потребовалось, чтобы отыскать на просторах Интернета Плотарева. Здесь расхождения в датах не было, и это вселяло оптимизм.

Далее в папке были собраны материалы по делу семилетней давности. Большая часть информации операм была известна, но кое-что новое все же почерпнули. Оказалось, что женщина, Шляхтина Анна, была беременна. На тот момент ей было тридцать семь лет, последний шанс родить ребенка. И этого шанса ее лишил преступник, для которого человеческая жизнь ничего не стоит – так, согласно вырезке из газеты семилетней давности, выразился прокурор, выступающий обвинителем на процессе. Брат Анны скончался на месте, сама она находилась в реанимации, поэтому на процессе присутствовать не могла.

Отбывал наказание Захарченко недалеко от Москвы, в Тверской ИТК номер один. Капитан Жаворонков не поленился сделать запрос на имя начальника колонии и получил характеристику на Захарченко. Согласно характеристике, он выглядел весьма положительно. Спокойный, в конфликты не вступал, работу выполнял добросовестно, с начальством колонии сотрудничал, но и среди зэков в стукачах не ходил. Дебошей не устраивал, правила колонии соблюдал, и все в том же духе. Кроме матери, посетителей за семь лет не было ни разу. Согласно собранным капитаном данным, из родни у Захарченко осталась только мать, которая в настоящее время проживает в Москве в квартире гражданского мужа. Адрес гражданского мужа прилагался. Сам Захарченко зарегистрирован по адресу, который назвала Федосова.

Помимо этого в папке имелся еще один любопытный документ. В нем были указаны фамилии людей, с которыми Захарченко имел знакомство за время отсидки и которые освободились раньше его. Список небольшой, всего три фамилии, и только один из списка проживал на территории Московской области.

На отдельном листе Жаворонков указал тех, с кем Захарченко водил дружбу до отсидки, и этот список был куда длиннее первого, только вот вряд ли бывшие однокурсники стали бы общаться с Захарченко после его возвращения. Тем не менее эту работу Жаворонков без внимания не оставил. «Прав был генерал, когда нахваливал работу капитана, – подумал Гуров, изучая материалы, собранные в папке. – Пожалуй, сам бы лучше с этой работой не справился». Выписав нужные адреса, он закрыл папку и убрал ее в стол.

– Бумажная работа закончена? – облегченно вздохнул Крячко, который волокиту с изучением бумаг терпеть не мог, куда комфортнее он чувствовал себя, выезжая на задание. – Куда поедем в первую очередь?

– К Захарченко, разумеется, – не задумываясь, ответил Лев. – Полагаю, ему есть чем с нами поделиться.

По указанному адресу Владимира Захарченко не оказалось. Соседка, домохозяйка средних лет, сообщила, что Захарченко появляется в квартире не чаще одного раза в месяц, обычно в день, когда платежки приходят. Забирает почту, часа три-четыре в квартире побудет и снова уходит. Куда? Ей неизвестно, но что не живет здесь, это точно. Она женщина наблюдательная, непременно знала бы, если б сосед квартирой пользовался.

Ордера на осмотр квартиры у оперов не было, а вскрывать дверь без санкции на глазах не в меру любопытной соседки они не решились. Да и был бы толк от этого, если соседка утверждает, что Захарченко появляется в квартире только набегами? Сверившись с записями, решили ехать к матери освободившегося зэка. Вдруг повезет, и он окажется там, ведь должен же он где-то жить?

Квартира матери находилась довольно далеко от дома Захарченко. На дорогу потратили добрых полтора часа, но мать на месте застали. Дверь она открыла сама, даже не спросив, кто и зачем к ней пожаловал. Услышав официальное представление, да еще с прибавкой «уголовный розыск», мать Захарченко, Наталья Андреевна, побледнела и пропустила полковников в прихожую. Дальше прихожей, однако, не пригласила, предпочла беседовать у порога. Узнав, с чем пожаловали «господа полицейские», Наталья Андреевна заявила, что сын с ней не живет. К чему это, если у него своя жилплощадь имеется? Приезжает пару раз в месяц, иногда звонит, но не более.