Третье пришествие - Алексей Барон

— Извне?

Шеф ЦРУ кивнул и ткнул пальцем в низкие тучи, из которых на пеструю компанию шел немного радиоактивный дождь.

Мне хорошо запомнилось, что все эти разные люди удивительно одинаково смотрели с лужайки Лагеря Дэвида. А мы с тем же выражением смотрели вниз из рычащего, набирающего высоту вертолета фирмы, основанной русским инженером Игорем Сикорским. Это было выражение пронзительной растерянности.

Да почему ж мозгов-то у нас так мало! Кой черт мы так долго дрались, враждовали, друг на друга дулись, а в лучшем случае бестолково толкались на маленькой голубой бусинке по имени Земля? И как это здорово чувствовать себя единым человечьим племенем, у которого объявился столь нужный нам общий враг. Тот, кто сумел превратить все наши свары в шелуху.

Как говаривал старина Камю, осанна тебе, строгий наш учитель. Вот в каком мессии все мы нуждались. Да продлится время его энергонакоплений! Фима считал, что именно этим занимался недобрый пришелец у нашего Солнца.

…Авиабаза Эндрюс. Вертолет американского президента приземлился рядом с самолетом президента российского.

По-прежнему накрапывал дождь, что было хорошей, немного радиоактивной приметой. У трапа под зонтиками стоял весь экипаж.

— Мы готовы, Владимир Петрович, — доложил командир.

Я ему очень позавидовал. Все остальные на Земле были сильно не готовы.

* * *

— Володя, Володя! Ты хоть немного протрезвел?

Я открыл один глаз. Мы были явно не в Кемп-Дэвиде, потому что на краю кровати сидела Алиса. А ее в Америку не брали. Зря, наверное.

— Молодец, что пришла. Раздевайся.

— Нет, это ты одевайся. И как можно быстрее.

— Зачем, мой майор?

— Вооруженное нападение.

— Ну что ты такое говоришь? На ночь глядя.

— Вполне серьезно. Внешняя охрана смята, есть жертвы. В Зазаборье проникли какие-то террористы. Они уже пробовали сунуться к нам. Где твой «Шершень»?

— Какой шершень?

— Пистолет такой. Твое личное оружие.

— Не помню. Засунул куда-то.

— Эх ты, воин. Одевайся, советник. Быстро-быстро, как в армии.

Я послушался, запрыгал на одной ноге, натягивая брюки. Тут балконную раму озарила вспышка. Во дворе сильно грохнуло. Потом еще раз. Алиса с внезапной силой повалила меня на пол.

— Да кто нападает-то? — просипел я.

— Понятия не имею. Носки надень, на улице прохладно.

Дымная стрела влетела в комнату, пробила перегородку и взорвалась в ванной. Посыпались стекла, штукатурка, обломки кирпичей. Зашипела вырвавшаяся из труб вода, а в нос ударило вонью тротила. Потом на секунду все стихло. Только через вдребезги разнесенное окно был слышен скрип фонаря. Старина раскачивался как ни в чем не бывало. Усиливая нереальность, дверь спальни распахнулась. К нам ввалился очень крупный мужчина в пижаме. Упал, откатился в сторону. Алиса выхватила свое личное оружие. Передернула затвор.

— Спокойно, товарищ, — сказал Андрюша.

Он на четвереньках подобрался к проему балконного окна. Выглянул, мгновенно отпрянул. Сразу две или три пули ударили в раму.

Да, это было всерьез. Нас еще раз обсыпало штукатуркой, и я окончательно проснулся.

— Так, — сказал Андрюша. — Ночные прицелы. Здесь у нас шансов нет. Алиса Георгиевна, Владимир Петрович, ползите в коридор. Снайпер сидит пока ниже уровня второго этажа, он вас не достанет.

Сказав это, старший лейтенант Денисюк точным выстрелом погасил фонарь за окном. Но тот упрямо продолжал поскрипывать. Алиса ткнула меня в бок.

— Нет, — сказал я. — Ты первая.

В ее глазах вспыхнули зеленые огни, как у волчицы.

— Щас как дам!

Я испугался и уполз. По-пластунски. Внезапно припомнился четвертьвековой давности «курс молодого бойца».

В коридоре было почти темно. Только дальний конец, соединяющийся с холлом, слабо освещался холодным голубым светом — компьютеры мы не выключали круглосуточно.

Этот слабый свет обрисовывал человека. У лестницы, спиной к нам стоял мужчина в строгом костюме с белым воротничком на крепкой шее. Он спокойно курил. На его плече висел автомат. Человек оглянулся, и я узнал Ванюшу. На меня нахлынула обида пополам с недоумением. Ну что за безумцы прерывают работу, от которой зависит выживание миллионов людей, включая самих кретинов, стреляющих по вилле?! Чем бы они ни руководствовались, хоть капля разума должна же у них быть!

А кретины стрелять продолжали. Звенели стекла. Слышались удары пуль по фасадной стене. В холле что-то взорвалось, компьютеры погасли, зато на улице разгорался пожар.

Вслед за нами в коридор выбрался Ефим Львович, обнимавший возлюбленную свою авоську «ин год ви траст». Его сопровождала Тамара Саратовна. В руках она держала синий фонарик и сумку с крестом на белом фоне. По счастью, Любовь Егоровна находилась в очередной командировке.

А вот Дима никуда не уезжал, он отъехал на месте. Несколькими часами ранее мы отмечали успех дипломатической миссии в Вашингтоне по вашингтонскому времени. И приняли изрядную дозу честно заработанного виски. Дима принял больше, поэтому не просыпался до тех пор, пока Алиса не вылила на него воду из цветочной вазы.

— Чу-чудесное пробуждение, — сказал он. — Му-муза с горшком… А вы че-чего тут делаете? В моих покоях?

— Ты дееспособен? — спросил я.

— О-ограниченно. Почему вторгаетесь?

В коридоре грохнула очередь. Скупо, патрона на четыре.

— Ого, — сказал Дима. — Это что, пришла Аль-Каида в наш мирный дом?

Тут вошел Андрюша и поставил его на ноги. А мне сказал:

— На крышу, Владимир Петрович. Выбирайтесь все на крышу. Нам обещали прислать вертушку.

— А вы?

— Задержим идиотов на втором этаже. Потом присоединимся. Старшей у вас будет Алиса Георгиевна.

— Кто бы сомневался, — проворчал Дима.

Он легко отломил ножку стола, вскинул ее на богатырское плечо и, пошатываясь, направился к выходу.

— Вы намерены воевать в одних трусах? — спросила Алиса.

— Ах, опять я почти опростоволосился. П-пардон, миледи.

Он натянул куртку и спортивные штаны фирмы «Адидас». Мы спешно выбрались на плоскую крышу виллы. Алиса тут же приказала всем лечь и отползти друг от друга. Почти одновременно с одной из сосен кто-то шумно обвалился.

— Хо-хороший выстрел, миледи.

— Это не я стреляла.

— Андрюша?

— Может, и сам сорвался. Со страху.

— Ну это несерьезно.

— А, любая война на девяносто процентов состоит из несуразностей, — с болью сказала Алиса. — Особенно у нас. То вертушка в своих ударит. То целый взвод теряет боеспособность по причине неправильно намотанных портянок. Или по причине незрелых дынь, украденных немытыми руками.