Заледеневший - Джеймс Д. Тейбор

— Мне бы хотелось, чтобы мы ясно понимали друг друга. Вы бы и не принимали в нем участие, если бы не доктор Бауман. При всем уважении к вам, — объявил Тейлор.

— Разумеется. И я благодарен за то, что меня включили в дело.

Когда они подъезжали к пункту назначения, Долен сказал:

— Мы не предполагаем каких-либо проблем, но всегда действуем в соответствии с протоколом. Все, о чем вам обоим необходимо помнить, так это о том, чтобы постоянно находиться позади меня и Тейлора. Вы поняли?

И Бауман, и Барнард подтвердили, что все поняли.

— Не думаю, что судье понравился наш визит, — заметил Барнард.

Бауман при этих словах пожал плечами:

— Это же ее работа. Она была на дежурстве.

— Для судьи она слишком молодая, — покачал головой Долен.

— И слишком симпатичная. Не думал, что таких сейчас делают, — признался Тейлор.

— Да уж, — согласился Долен. — Даже в два часа ночи. Чего только не бывает.

— Но на своем месте в зале судебных заседаний судьи никогда так хорошо не выглядят, — заключил Тейлор.

С третьей попытки Халли удалось выбраться из устья шахтного ствола на твердую поверхность. Полминуты она неподвижно лежала на животе; сил у нее хватило лишь на то, чтобы снять маску и вдохнуть воздух. Захоти сейчас кто-нибудь разбить ей голову, он сделал бы это без каких-либо проблем. Как только Халли почувствовала, что к ней возвращаются силы, она села, стащила с ног ласты и огляделась вокруг. От трех одинарных баллонов отвалились клапаны; сами баллоны исчезли — воздух, вырвавшийся из них под высоким давлением, превратил баллоны в огромные летающие дубины. Внутри дайверский ангар выглядел так, словно в нем бушевал торнадо. Один баллон, пробив наружный и внутренний гофрированные стальные листы стеновой панели, застрял в ней, словно гигантская серебряная сосиска, торчащая из разинутого рта.

Жиётта в ангаре не было. Мерритт лежала на спине на том самом месте, где стояла, когда один из баллонов убил ее. Она выглядела так, словно кто-то разбил ей лицо кувалдой.

Халли осмотрела ангар в поисках оружия для обороны и сразу схватила большой молоток с круглым бойком. Ее одежды не было — похоже, ее забрал Жиётт. Значит, если его и задело, он оставался достаточно силен, чтобы унести все ее вещи с собой. Связаться со станцией невозможно. Это мертвая зона. Ни телефона, ни радио.

Добираться до станции придется самостоятельно. Халли мысленно представила себе все, что на ней надето: длинное нижнее белье, два непромокаемых дайверских костюма фирмы «Викинг», плотный неопреновый сухой костюм, капюшон, шерстяные перчатки, дайверские рукавицы. Это, конечно, не регулярное полярное обмундирование, но тут уж ничего не поделаешь. Девушка подпрыгнула несколько раз, помахала и повращала руками, чтобы хоть как-то согреться и заставить теплую кровь достичь наиболее удаленных от сердца частей тела.

Возле ангара стоял снегоход, на котором она приехала сюда. Но еще до того, как подойти к нему, чтобы посмотреть, на месте ли ключ, Халли уже наверняка знала, что ключ забрал Жиётт. Так оно и оказалось. Значит, ей придется идти до станции полмили пешком.

Халли не включила ни налобного, ни ручного фонарей из опасения встретить Жиётта, который наверняка слонялся где-то поблизости. Прошло всего несколько минут, а холод уже давал о себе знать, пощипывая и покалывая то тут, то там. Халли понимала, что холод проникает намного быстрее сквозь сухой костюм и дайверское нижнее белье, чем через многослойное полярное обмундирование. Времени на то, чтобы двигаться вперед прогулочным шагом и не торопясь, у нее нет. Халли побежала трусцой. И почти сразу же остановилась, задохнувшись. Ей перестало хватать кислорода. Хочешь, не хочешь, придется идти, а не бежать.

Тут же возникла новая причина для беспокойства: Халли ощутила, как плотный неопреновый костюм сжимается от холода, для которого он не предназначен. Сухой костюм был спроектирован для работы в воде с температурой не ниже двадцати градусов. Но отнюдь не для того, чтобы работать в нем при семидесяти двух ниже нуля. Фактически, с учетом ветра, температура приближалась к ста градусам ниже нуля. Бежать трусцой в таком костюме было невозможно. Даже простая ходьба становилась все более тяжелым делом. Преодолевая сопротивление материала, организм Халли вырабатывал дополнительное тепло, что было неплохо, но девушка уставала все больше и задыхалась все сильнее… Все это заставляло ее часто останавливаться. Всякий раз, когда она снова трогалась в путь, костюм оказывался более жестким и менее гибким. До станции оставалось еще четверть мили, когда он сделался абсолютно жестким. Халли почувствовала себя так, словно на нее надели доспехи без сочленений.

Секунды шли за секундами. Халли стояла неподвижно и чувствовала, как быстро из тела уходит тепло. Она понимала, что Белая Смерть уже идет за ней. Однако это состояние распространялось не на все тело одновременно. Оно прокладывало себе дорогу сквозь уязвимые места в слоях надетой на нее одежды, и Халли казалось, будто все увеличивающееся число холодных ладоней одна за другой ложатся на ее тело, постепенно покрывая его целиком. Совсем скоро она целиком окажется в цепких руках холода.

Халли посмотрела на ярко освещенную станцию. Люди, находившиеся там, ели, работали, ходили по коридорам, может быть, даже занимались любовью — те немногие, у кого еще хватало на это сил и энергии. Свет, струившийся из окон станции, не достигал того места, где она сейчас стояла, стояла в полной темноте. Из освещенных комнат никто не мог видеть за окнами ничего. В том числе и ее.

Жиётт оказался более быстрым и везучим, чем Мерритт. Увидев, что Лиленд схватилась за стойку с баллонами, он стремглав бросился к двери, распахнул ее, нырнул в снег и перекатился за припаркованные возле ангара снегоходы. Баллоны фонтанировали газом целую минуту; шум и грохот, сопровождавшие этот процесс, были такими, словно рядом шел промышленный снос крупного объекта.

Когда все стихло, Жиётт встал на ноги и пошел обратно в ангар. Мерритт, как он понял по ее стонам, была еще жива, но, посмотрев на ее лицо, он понял, что жить ей оставалось недолго, и это его вполне устраивало. Геррин назначил ее, а не его руководителем «Триажа» на полюсе, и это постоянно терзало Реми. Ее высокомерные начальственные замашки и даже ее внешность всегда вызывали у Реми отвращение и ненависть. При взгляде на ее жирное, красное, покрытое морщинами лицо у него постоянно возникали ассоциации с гнилым яблоком. Мертвая она доставит ему значительно меньше забот и хлопот.

Смотреть на нее сейчас было еще менее приятно, чем всегда, поэтому Жиётт вышел из ангара, сел на снегоход и стал обдумывать только что возникшую ситуацию. Было шесть часов вечера с минутами. Система спутниковой связи на станции включалась через каждые двенадцать часов, примерно в шесть утра и шесть вечера. Он предположил, что инженеры-электронщики уже устранили созданные им неисправности в системе связи. Он не мог себе позволить рассчитывать иначе.