Тайна - Джулия Гарвуд

Джудит снова толкнула Йана.

— Можешь остановиться, — прошептала она.

Тотчас же воцарилось молчание. Прошла целая минута, прежде чем до присутствующих дошло, что лаэрд закончил. И тогда они разразились восторженными криками. Воины, стоявшие в стороне, подошли поближе, чтобы поздравить лаэрда.

— Это самая длинная речь, которую я когда-либо от вас слышал, — заметил один из них.

— Это вообще единственная речь, которую ты когда-либо от него слышал, — вмешался Патрик.

Джудит не обращала внимания на мужчин. Ей хотелось перехватить мальчишку, прежде чем мать уведет его.

— Прошу меня извинить, — сказала она и исчезла, не дожидаясь согласия мужа. Проходя мимо Фрэнсис Кэтрин, Джудит помахала ей рукой и стала торопливо пробираться сквозь толпу. Несколько молодых женщин остановили ее, чтобы поздравить. Поздравления их показались девушке довольно искренними, и в ответ она пригласила этих женщин к себе в гости.

Чем ближе Джудит подходила к Хелен, тем более испуганной выглядела эта женщина.

Очевидно, сын уже успел сознаться матери в содеянном. Джудит подошла к ним и остановилась на расстоянии одного шага.

— Здравствуйте, Хелен, — начала она.

— Мы как раз собирались поговорить с лаэрдом, — выпалила та. — Но тут всем велели собраться во дворе замка, и я…

Признание ее прервалось рыданием. Несколько женщин тут же прислушались к их разговору, а Джудит не хотела, чтобы кто-либо еще оказался в курсе происходящего.

— Хелен, — начала она шепотом. — Мне нужно обсудить с вашим сыном одно важное дело. Можно взять его у вас на несколько минут?

Глаза Хелен наполнились слезами.

— Мы с Эндрю как раз собирались рассказать лаэрду…

— Это дело касается только вашего сына и меня, — перебила ее Джудит, покачав головой. — И незачем вмешивать сюда лаэрда. Мой муж и без того очень занят. Если вы собирались рассказать ему о тех брошенных в меня камнях, то не стоит этого делать. Об этом вообще не нужно знать никому, кроме нас троих.

Хелен наконец поняла, о чем идет речь, и облегчение ее было настолько сильным, что она едва не лишилась чувств.

— Мне подождать тут? — тихо спросила она.

— Почему бы вам не пойти домой? Я пришлю Эндрю, как только мы завершим наш разговор. Хелен сморгнула с ресниц слезы.

— Спасибо, — прошептала она.

Все это время Йан не выпускал жену из виду. Ему было любопытно, о чем это она говорит с Хелен. Повитуха явно была в отчаянии, но лица Джудит он не видел и поэтому не знал, расстроена его жена или нет.

Бродик и Патрик по очереди окликнули Йана, и тот уже собирался было повернуться к ним лицом, как его внимание снова привлекла Джудит. Девушка протянула руку и вывела из-за спины Хелен ее сына, после чего повернулась и направилась к холму, таща за собой рыдающего мальчика.

— Что это делает Джудит? — удивился Патрик. Йан помедлил с ответом.

— Пойти за ней? Джудит нельзя отпускать одну, пока не найден виновник. Это опасно, — проявил нетерпение Бродик.

— Мой брат может сам позаботиться о жене, Бродик. Тебе не нужно так сильно за нее волноваться, — возразил Патрик.

— Нет никакой необходимости идти за Джудит. Я уже знаю, кто бросил эти камни. Джудит в безопасности, — раздался наконец голос Йана.

— Кто же это сделал, черт побери? — потребовал ответа Бродик.

— Сын Хелен. Воины были поражены.

— Но ведь как раз с ним она сейчас ушла! — воскликнул Патрик.

Йан кивнул.

— Должно быть, именно его видела Джудит в момент падения. Заметили, как она его потащила? О, она точно его узнала! Вероятно, сейчас она задаст ему хорошую взбучку.

Йан был прав. Джудит действительно задала мальчику взбучку. Но выговор ее не был длинным. Эндрю был так напуган и так искренне раскаялся в своем грехе, что в конце концов ей самой пришлось его успокаивать. Мальчику едва исполнилось семь. Он был довольно крупным и крепким для своего нежного возраста. Но тем не менее он был ребенком.

Сейчас Эндрю обливал слезами плед Джудит, моля о прощении. Он не хотел сделать ей больно. Нет, он собирался только попугать ее, чтобы ей захотелось уехать назад, в Англию.

Джудит уже готова была сама просить у него прощения, что не уехала из Шотландии, как вдруг малыш произнес сквозь рыдания:

— Из-за вас и мама плакала.

Джудит не поняла, почему плакала Хелен, а Эндрю ничего не мог объяснить. Девушка решила, что ей самой придется поговорить с Хелен.

Присев на небольшой валун, она посадила плачущего мальчика себе на колени. Ее тронуло его раскаяние.

— Поскольку ты уже сознался в своем прегрешении матери, — сказала она мальчику, — то нет необходимости беспокоить по этому поводу лаэрда. А что думает о твоем поведении отец?

— Папа умер прошлым летом, — ответил Эндрю. — И теперь я один забочусь о маме.

Сердце Джудит преисполнилось жалости к малышу.

— Эндрю, ты уже дал мне слово, что больше не будешь так поступать, и я тебе верю. Теперь это дело улажено.

— Но ведь я должен попросить прощения у лаэрда.

Джудит подумала, что это очень благородно с его стороны. — Ты боишься разговора с лаэрдом? — спросила она.

Эндрю кивнул.

— Хочешь, я поговорю с ним вместо тебя? — предложила Джудит.

Мальчик зарылся ей лицом в плечо.

— А вы прямо сейчас ему скажете? — шепотом спросил он.

— Да, — кивнула она. — Мы вернемся обратно и…

— Он здесь, — прошептал Эндрю дрожащим от страха голосом.

Джудит обернулась и увидела мужа, стоящего прямо за ее спиной. Йан прислонился к дереву, скрестив на груди руки.

Неудивительно, что Эндрю пытается спрятаться под ее пледом. Она почувствовала, как дрожит мальчуган, и решила не растягивать эту жуткую сцену. Силой оторвав от себя Эндрю, она заставила его встать на ноги, после чего взяла за руку и подвела к Йану.

Мальчик низко склонил голову. Наверное, Йан показался ему гигантом. Джудит улыбнулась мужу и сжала руку Эндрю.

— Лаэрд ждет, чтобы ты сказал ему то, что должен сказать, — напомнила она ему.

Эндрю робко взглянул вверх. Он выглядел перепуганным. Веснушки на его лице стали почти белыми, а карие глаза вновь налились слезами.

— Это я бросал те камни, — выпалил Эндрю. — Я не хотел сделать больно вашей жене, а собирался только попугать ее, чтобы она поскорее уехала домой. Тогда мама перестала бы плакать. — Произнеся это, он снова опустил голову и, уткнувшись подбородком в грудь, тихо пробормотал: — Простите меня!