Случайная любовница - Трейси Энн Уоррен

— Ты права по обоим пунктам, моя дорогая, — кивнул Итан. — Но что касается денег, я бы заплатил любую сумму, чтобы освободить тебя. Для меня ты бесценнее всех рубинов и жемчугов.

Чок улыбнулся:

— Мудрый человек твой любовник. Итак, сколько?

— Нет, Итан! Он же стервятник. Если ты дашь ему пенс, он вернется за фунтом.

Чок встряхнул ее.

— Заткнись, или у тебя совсем нет ума? И как, дьявол подери, ты освободилась из своей комнаты? Я думал, что надежно запер тебя.

Ее губы изогнулись в бесстрашной улыбке.

— Я нашла на полу шпильку и отперла замок. Ты считаешь себя умным, но ты не что иное, как трусливый, тупоголовый прохиндей!

От этого оскорбления Чок сжал губы и стиснул руки с такой силой, что она вскрикнула от боли.

Итан ринулся вперед, намереваясь положить конец этой ситуации. В этот же момент Лили вскинула ногу и пнула отчима с такой силой, что тот взревел и ослабил хватку настолько, что девушка смогла вырваться.

Чок выпрямился как раз вовремя, чтобы встретиться с кулаком Итана, который ударил его прямо в челюсть. Как и сквайр до него, Чок немного покачался, глаза его остекленели, и в следующую секунду он рухнул на пол бесформенной кучей.

Лили уставилась на отчима в шоке, пытаясь осознать, что тот действительно побежден. Повернувшись, она кинулась в объятия Итана. Бормоча что-то успокаивающее, он подхватил ее и приподнял с пола, чтобы прижать к своему телу. Уткнувшись лицом в его шею, она вдыхала знакомый и родной запах.

— Итан, ты здесь, ты спас меня. Я не думала, что ты приедешь, — пробормотала она с мокрыми от слез щеками. — Не думала, что ты узнаешь.

— Я узнал, — отозвался он, гладя ее по спине. — Хотя слишком поздно, чтобы остановить Чока с Фейлором. И об этом я сожалею. Очень.

— Это не имеет значения, теперь уже никакого. Ты прекрасно с ними справился. Просто забери меня с собой домой. Это единственное место, где я хочу быть.

— Это единственное место, где ты должна быть. Но сначала я должен кое-что сделать.

— Что же?

С бесконечной нежностью он коснулся ее губ своими и показал, что именно имел в виду.

Спустя час, одетая в платье и накидку, Лили сидела, откинувшись на спинку потертого кожаного сиденья кареты, которая везла их с Итаном в Лондон. Хотя нанятый им экипаж и близко не был таким удобным, как одна из собственных карет Итана, она тем не менее была бесконечно рада и этому. Однако когда одно из колес попало в глубокую рытвину на дороге и Лили подбросило вверх, а потом больно шлепнуло на сиденье, она задалась вопросом, не была ли чересчур великодушна в своей первоначальной оценке. Потирая рукой бедро, поймала взгляд Итана.

— С тобой все в порядке? — спросил он. Озабоченность и какое-то более глубокое чувство мерцали в янтарных глубинах его глаз.

— Это всего лишь ухаб. Дороги всегда с рытвинами в это время года.

— Я не то имел в виду. Как ты себя чувствуешь? Сильно они мучили тебя? Фейлор к тебе прикасался?

Она покачала головой:

— Нет, он не приближался ко мне, по крайней мере в том смысле, о котором ты говоришь. Не считая синяков, я никак не пострадала.

Напряжение покинуло его тело, и он придвинулся поближе к ней на сиденье.

— Это хорошо, потому что иначе мне пришлось бы вернуться и еще раз отмутузить их.

Она про себя улыбнулась, вспомнив чувство удовлетворения, которое испытала, когда они с Итаном снова спустились вниз, после того как сходили к ней в комнату, чтобы она могла переодеться и собрать кое-какие свои вещи, а потом обнаружили, что Фейлор и ее отчим все еще лежат без сознания на полу в холле. Когда они покидали дом, слуги провожали Итана уважительными взглядами.

Он мягко приложил ладонь к неповрежденной стороне ее лица и медленно погладил большим пальцем щеку.

— Клянусь, что больше никто и никогда не причинит тебе боли. Даю самую торжественную клятву.

Она задрожала, нахлынувшие эмоции грозили выплеснуться через край.

— О Боже, Итан, я так испугалась. Я думала, что смогу справиться с ситуацией, но чем больше времени проходило, тем хуже становилось.

— Ш-ш, — успокоил он ее, коснувшись губами ее губ, прежде чем привлечь в свои объятия. — Теперь все позади, — заверил он. — И ты должна постараться сделать так, чтобы выбросить эти последние дни из головы. Все снова будет хорошо, вот увидишь.

«Будет ли?» — сомневалась она. Еще так много остается нерешенного между ними, включая все то вранье, которое она рассказывала ему о себе. Несмотря на сомнения, она понимала, что все зашло слишком далеко, чтобы продолжать скрывать от него правду. После всего, что он сделал, чтобы найти ее и спасти, она перед ним в неоплатном долгу. Но, даже приготовившись признаться, она по-прежнему колебалась, чувствуя, как от волнения и страха сердце колотится в груди. Слегка отклонившись назад в его объятиях, она наконец заставила себя заговорить:

— Итан, я должна тебе кое-что рассказать.

— Что бы это ни было, Лили, тебе необязательно…

— Нет, обязательно, — прервала она его, решительно настроенная продолжать теперь, когда начала. — Мне так много нужно поведать тебе, так много всего, что следовало рассказать давным-давно. Единственное мое оправдание — я боялась, как ты воспримешь, что сделаешь…

— Лили…

— Пожалуйста, дай мне сказать.

После небольшой паузы он склонил голову:

— Как пожелаешь.

Она немного отодвинулась, прежде чем продолжить:

— Я не говорила тебе всей правды о себе. Меня зовут… мое настоящее имя Лили Бейнбридж, не Смайт.

— Я знаю.

Она вскинула ресницы, взгляд метнулся вверх. Ах, ну конечно, он это знает, принимая во внимание, что проследил ее до дома в Корнуолле. Но что касается остального…

— Нет, — продолжала она, — ты не понимаешь. Когда я сказала, что моя фамилия не Смайт, я имела в виду, что никогда не была Смайт. Итан… я… — она судорожно вздохнула, затем выпалила, — я никогда не была замужем.

Она приготовилась к худшему, ожидая взрыва, выражения потрясения и недоумения, даже гнева. Но он смотрел на нее спокойным, твердым, совершенно неудивленным взглядом.

— Это уже не секрет.

Потрясение, которое, как Лили думала, испытает он, почувствовала она сама.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что сказал. Хотя лишь недавно сложил в единую картину обрывки твоего обмана.

— Но как? — заморгала она.

— Военное ведомство ведет записи, любовь моя. Не было офицера по имени «Джон Смайт», который доблестно сражался и погиб при Виттории.

Она сглотнула, не в состоянии ответить что-нибудь членораздельное, пока осмысливала этот неожиданный поворот событий. Из всех возможных вариантов ей никогда не приходило в голову, что он может проверить военные записи о ее придуманном муже. «А я-то всегда считала себя такой осторожной и такой умной. Что-то в последнее время обо мне этого не скажешь». Потом новая мысль осенила ее.