Магистраль Вечности - Клиффорд Саймак

Когда вы пришли, у меня появилась слабая надежда… Деревья доложили мне, что среди вас несколько сенситивов. И я велел им пропустить вас. Я надеялся, что сенситив может расшифровать сведения, и был просто потрясен, что самый сильный ваш сенситив вообще не интересуется нашими данными!

– Вы говорите, Деревья передали вам это? – спросил Кашинг. – Значит, вы сами сенситив?

– Моя чувствительность другого рода, – ответил В. С. – Я запрограммирован так, что могу взаимодействовать с Деревьями – и только. Так что моя чувствительность очень ограничена.

– Значит, вы считали, что человек-сенситив смог бы получить информацию. И когда Илейн не сделала этого…

– Я решил, что все пропало, – сказал В. С. – Но теперь я думаю иначе. Она просто слишком сильный сенситив, запрограммированный на космос и явления космического масштаба. Когда она небрежным взглядом окинула то, что хранится в наших банках памяти, то была потрясена царящим там хаосом. И я должен признать, что там действительно ужасный беспорядок. Миллиарды единиц информации свалены в кучу. Но этим утром появился другой сенситив – Мэг. Она добралась до них, она их пощупала и, хоть ничего и не поняла, узнала, что они там есть.

– Все это – благодаря мозговому кожуху, – вставила Мэг. – Это он мне помог.

– Я дал тебе мозговой кожух вместо хрустального шара, вот и все, – сказал Ролло. – Просто гладкая вещица. Тебе нужно было сосредоточиться.

– Ролло, – сказала Мэг, – прости меня, пожалуйста, Ролло, это нечто большее. Я надеялась, что ты никогда не узнаешь. Только Том да я, мы оба знали, но не говорили тебе.

– Вы хотите сказать, – перебил ее В. С., – что мозг внутри этого кожуха все еще жив? То есть, когда тело робота обездвижено или разрушено, его мозг продолжает действовать?

– Но это невозможно! – вскричал Ролло. – Он не может ни видеть, ни слышать, он замкнут внутри кожуха!

– Это так, – прошептала Мэг.

– Тысячу лет, – продолжал Ролло. – Больше тысячи лет…

– Ролло, нам очень жаль, – сказал Кашинг. – Еще той ночью, давно, когда ты дал Мэг подержать кожух, помнишь? Она почувствовала, что он еще жив. Она сказала мне, и мы решили, что тебе не нужно знать об этом. Видишь ли, ничего уже нельзя сделать.

– Их же миллионы, – бормотал Ролло. – Лежат там, где упали, и никто не найдет их всех. А другие собраны в кучи… А третьими играют дети, словно игрушками…

– Я, как робот, разделяю ваше горе, – произнес В. С. – Но я согласен с джентльменом, что ничего уже сделать нельзя.

– Мы можем собрать новые тела, – сказал Ролло. – В конце концов, мы же можем сделать что-нибудь, чтобы вернуть им зрение, слух… И голос.

– А кто смог бы сделать это? – с горечью спросил Кашинг. – Кузнец в деревенской кузнице? Ремесленник, делающий наконечники для стрел и копий кочевников?

– И теперь, – сказал В. С., – этот мозг, столько лет изолированный от внешнего мира, разбужен человеческим мозгом. Как вы, кажется, сказали, он откликнулся и помог.

– Я могла разглядеть только пауков да мошек, – сказала Мэг. – Но для меня они ничего не значили. Когда он помог мне, они превратились во что-то, имеющее смысл, хоть я его и не поняла.

– И все-таки мне кажется, – произнес В. С., – что моя надежда может оправдаться. Вы сумели проникнуть в банк данных, вы их почувствовали, смогли воплотить в зрительную форму.

– Не понимаю, – вставил Кашинг, – чем это может помочь. По-моему, зрительные образы просто бесполезны.

– Это было только начало! – воскликнул В. С. – Во второй, в третий или даже в сотый раз их смысл станет очевидным. Это могло бы случиться скорее, будь у нас, скажем, сотня сенситивов и у каждого – мозг робота, который усиливал бы его способности, как это произошло с Мэг.

– Все это, конечно, прекрасно, – сказал Кашинг, – но кто может поручиться, что из этого что-нибудь выйдет? Вот если бы мы смогли восстановить систему расшифровки…

– Повторю ваши слова, – вздохнул В. С. – Кто смог бы сделать это? Кузнецы да ремесленники? И даже если бы нам удалось восстановить ее, вы уверены, что мы смогли бы извлечь нужную информацию? Мне кажется, у сенситива больше шансов разобраться в том, что там спрятано…

Кашинг возразил:

– Со временем мы могли бы найти людей, способных восстановить систему расшифровки. Если бы только были чертежи и описания…

– Здесь, в Городе, – сказал В. С., – есть и то и другое. Я копался в них когда-то, но ничего не понял. Не смог разобраться. Вы ведь умеете читать?

Кашинг кивнул.

– В университете была библиотека. Но от нее мало проку. Цензура изъяла все, что было написано за несколько столетий до Эпохи Бед.

– А нашей библиотеки не коснулась цензура, – сказал В. С. – И в ней могут быть материалы, необходимые для обучения людей, которые, как вы сказали, способны восстановить систему.

Тут заговорил Эзра:

– Я пытался следить за вашей беседой, но не уверен, что все понял. Мне ясно только, что есть два пути: либо восстановить систему, либо использовать помощь сенситивов. Вот я сам сенситив, и моя внучка тоже, но, боюсь, никто из нас не смог бы ничем помочь. Очевидно, все сенситивы узко специализированы. Илейн беседует с космосом, так же как я с растениями. Боюсь, что мы не найдем подходящего сенситива. Они все такие разные.

– Это так, – заметил Кашинг. – В «Истории» Уилсона есть Глава, в которой говорится о расцвете паранормальных способностей после Крушения. Он чувствовал, что технология будет подавлять развитие таких способностей. И когда давление технологии исчезает, должно появляться много сенситивов.

– Может, оно и так, – упорствовал Эзра, – да только я думаю, что среди них вы все же найдете очень немногих, способных сделать то, что Мэг.

– Вы забываете об одном, – сказала Мэг. – Все дело в мозге робота. Я не думаю, что он усилил мои способности. Я подозреваю, что я только и сделала, что направила его в банки памяти, дав ему узнать о них. Он заглянул туда и передал мне то, что увидел.

– Как это ни печально, – сказал Ролло, – но мне кажется, что Мэг права. Помочь могут не столько люди-сенситивы, сколько роботы. Их мозги были заперты в кожухах столько столетий. Они же продолжали функционировать в полном одиночестве. Единственное, чем они могли заниматься без связи с внешним миром, – саморазмышлениями. С тех пор как их создали мыслящими, они все думают и думают. Они ставили перед собой задачи и пытались их решить. Все эти годы они развивали свою собственную логику. Они повышали свой интеллект, заостряли ум…

– Я с тобой согласен, – сказал Эзра. – Это мне понятно. Нам нужны такие сенситивы, которые смогли бы работать с мозгом, то есть быть его переводчиком.

– Отлично, – сказал Кашинг. – Итак, нам нужны мозговые кожухи и сенситивы. Но все равно мне кажется, что мы должны искать людей, способных разобраться в системе расшифровки. Так вы говорите, здесь есть библиотека?