Как Путин стал президентом США: новые русские сказки - Дмитрий Быков

— Косность застилала глаза невежественным и жестоким людям, — поддержал его Патриарх. — Они требовали чуда…

— И чудо свершилось! — возликовал Зюганов. — Слепые прозрели! Великому сыну нашей эпохи удалось накормить народ…

— Пятью хлебами, — уточнил Патриарх.

— Основатель великого учения жил в крайней бедности, — прослезился Зюганов. — Его преследовали, бросали в тюрьму…

— Но он не отступался, — твердо поддержал его Путин. — Он всегда утверждал, что главное — горячее сердце, чистые руки и холодная голова.

— Держи пиво в холоде, а ноги в тепле! — сказала рекламная пауза, и три вождя продолжили проповедь.

— Триумфально шествовали по стране адепты нового учения! — не умолкал Зюганов.

— Разумеется, основатель величайшей организации на планете действовал не в одиночку, — вставил коллективист Путин.

— Конечно, — кивнул Святейший. — С ним было несколько вернейших — Андрей, Иаков…

«Молодец! — подумал Путин. — И Вышинского вспомнил, и Блюмкина…»

— Больше всего мешали ему всякие Иуды! — не утерпел Зюганов. — Их еще предтеча нашего героя так называл!

«Молодец! — подумал Патриарх. — Иоанна Предтечу вспомнил!»

— Но новая организация стремительно набирала силу и вскоре заставила считаться с собой всех паразитов! — победительно воскликнул президент. «Молодец! — умилился Зюганов. — Вона что вспомнил! А паразиты никогда!»

— Расправившись с врагами трудового народа…

— Осуществив индустриализацию и коллективизацию…

— Торжественно въехав в Иерусалим, — хором заговорили вожди.

«Что они несут? — подумал Патриарх. — Какая коллективизация? Или имеется в виду эпизод в Кане Галилейской?» «Какой Иерусалим? — не понял Зюганов. — Или они имеют в виду основание Израиля? Это был вполне дальновидный шаг, но…»

— К сожалению, исторические условия сложились так, что новое учение было жестоко скомпрометировано и оболгано, — мрачно сказал Путин.

— Однако свет истины было уже не затмить! — воскликнул Патриарх. — Никакая инквизиция-тоже, кстати, неоднородное и сложное явление, — не могла скомпрометировать величайшего учения!

— И отец народов восстал, чтобы вновь вести свой народ к светлому будущему… — гудел Зюганов.

— Как Феликс из пекла! — подхватил Путин. — Но не только свой народ, а все народы. Мы — интернационалисты.

— Конечно, пришлось пройти через поругание, — продолжал Патриарх. — Храмы рушились, святыни осквернялись…

— Памятники свергались взбесившейся толпой, — играя желваками, сказал Путин.

— Сионистское засилье! — кричал Зюганов. — Это они, они во всем виноваты!

— Но сейчас, во времена небывалого идеологического подъема и национальной консолидации…

— Когда даже наукой доказано, что историческая критика нашей веры несостоятельна, — ввернул Патриарх.

— Когда наша главная святыня, святой гроб, может спать спокойно, — продолжал Зюганов.

— Мы мощным, единым потоком двинемся в будущее, помня заветы нашего общего отца! — закончил Путин эту длинную фразу.

— Истинных борцов мало, — вздохнул Зюганов.

— Много примазавшихся, не имеющих искренней веры, — кивнул Патриарх.

— Спекуляции в прессе, — поддержал Путин. — Все врут, все врут…

— Но сегодня, в радостный день Рождества, — продолжал Святейший, — в наш всеобщий праздник, когда мы устанавливаем в своих домах неувядающее древо…

— Древко, — хором поправили Зюганов и Путин.

— Мы веселимся, радуемся и говорим: с днем рождения!

— С днем рождения! — хором произнесли Зюганов и Путин.

— Отлично! Отлично! — выбежал к ним главный политтехнолог, следивший за приветствием из специальной потайной комнатки тут же поблизости, в телецентре. — Вы никогда еще не выступали так слаженно!

— Да и повод-то какой! — умиленно отвечал Патриарх. — Христос родился!

— Позвольте, — не понял Зюганов. — Какой Христос? Я поздравлял сограждан с днем рождения Иосифа Виссарионовича Сталина!

— А я — с созданием Всероссийской чрезвычайной комиссии! — обиженно произнес Путин.

— Боже мой, какие непонятливые! — воскликнул кремлевский политтехнолог. — Главное, что все мы теперь едины, что окончился долгий период разброда и шатаний, что кончилась великая смута и народ преодолел раскол.

— А может, это и вправду главное? — спросили наши герои друг у друга.

А может, действительно?

То есть ее снесла не буря. Это версия была такая. Просто она стояла, стояла и вдруг упала. Вся.

Объективных причин было множество. Она стояла очень давно; её страшно перегрузили — одних тарелок пятьдесят штук, а попробуйте вы на всю Россию транслировать НТВ! Их смотреть-то тяжело, с их праведными гневными глазами, в которых при каждой новой катастрофе появляется злорадный блеск, — а транслировать… И потом, в то время и в той стране всё почему-то падало. Сначало стояло — так, что весь мир боялся. А потом падало — так, что мир окончательно уже обделывался.

Собственно, кренилась она уже давно. Об этом ходили разные слухи: например, что у Москвы во время итальянской поездки Лужкова появился город-побратим с полуприличным названием, от которого происходит старый русский глагол, — и вот мы решили… ко дню города… Или ещё — о том, что это диверсия Березовского. Он ушёл с ОРТ, а тут и башня накренилась. Вернуть Березовского! Жители окрестных домов стояли вокруг башни тесным живым кольцом и гадали, на кого Бог пошлёт. Действовал тотализатор. Пили пиво и слушали «Эхо Москвы», подробно рассказывавшее, как именно она падает: от изображения без звука давно отвыкли. «Эхо» создавало необходимый фон.

Когда она накренилась до опасного градуса, публика неохотно расползлась, отгоняемая милицией, и наблюдала за процессом уже по телевизору. До тех самых пор, пока телевизор не перестал показывать.

Тут-то и началось.

Ранним августовским утром старая, но еще крепкая домохозяйка Дарья Степановна включила свой телеприёмник в надежде узнать, выгонят ли Люсию с её полузаконным сыном из дома синьора Басареса или оставят. От этого зависела вся жизнь Дарьи Степановны. Люсия препиралась с женой дона Басареса вот уже пятую серию. Всё это время они стояли на лестнице, а синьор Басарес от греха подальше лежал в коме, чтобы не растравлять себе душу. Он знал, что ребёнок был его, но не был уверен в том, что его мать именно Люсия.

Дарья Степановна включила телевизор и увидела метель.

— Снег пошёл, должно быть, — рассудила она. — Пока они спорили, как раз зима наступила…

Но снег всё шёл и шёл, а Люсии не было. Дарья Степановна переключила, постучала по телевизору, плюнула на него, вызвала мастера, но мастер сказал, что это надолго. На неделю уж точно.