Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин

– Ну вот, – быстро продолжил коллега младший, уводя разговор от этой не очень приятной темы. – Расскажи-ка лучше, как у вас встреча прошла. Долгожданная. После недолгой разлуки. Беседа.

– Как прошла? Да вроде так, ничего. В общем и целом.

– И что он поведал? Сработала... подстава наша? Все тип-топ?

– Ну... перекрестив пальцы, можно сказать, что на сегодняшний момент вроде все нормально. Если верить его словам.

– А есть основания не верить?

– Да... в общем, нет. Проверять, правда, многие вещи придется. Но пока вроде все сходится.

– Слава богу. Ну а как сам-то он после визита на Родину? Изменился?

– Да тоже вроде не особенно. Как и раньше... нет-нет да и покажет. Гонор свой. Ну ничего, скоро приструним. Найдем средства. Шелковый будет ходить. Да, кстати, представляешь... чуть было не скрыл. Хорошо я вовремя зацепился.

– Чего чуть не скрыл?

– Вещь одну.

– Какую вещь?

– Такую. Очень важную. Можно даже сказать, самую важную. Ему, оказывается, пока он был в Москве, пост новый предложили. Причем такой... весьма и весьма интересный. Так что ты думаешь, он об этом даже не счел нужным поставить в известность. Нет, потом все-таки признался. Когда я его потрошить начал. По-настоящему. А будь кто другой на моем месте... Так бы могло ничего и не всплыть. Вот такой вот... жучок. Постоянно надо ухо востро. Постоянно.

– А что это за пост-то? Который ему предложили.

– Начальник отдела. У них, в Центре. Причем такого, в который стекается информация со всего мира. Для обработки и дальнейшего продвижения... наверх. Причем информация научно-техническая, по всему профилю. Понимаешь, что это для нас значит?

– Естественно. А... что это значит?

– Ну, здрасьте. Во-первых, запомни, знание того, что из себя представляет информация... ее содержание – это уже тропинка к тем, кто ее сливает. А во вторых... это, помимо всего прочего, еще и чужие, порой очень и очень интересные секреты. Русские, надо отдать им должное, по этой линии всю жизнь работают весьма и весьма... нехило. Можно только один проект «Манхэттен» вспомнить.

– А что это за проект?

– Ядерная бомба. Русские в конце войны... той, мировой... вербанули пару... да даже не пару, а целую бригаду ублюдков из нашего исследовательского центра в Лос-Аламосе, которые, подумать только, не за бабки, а по чистым, видите ли, идейным соображениям передали им все схемы... всю технологию. Представляешь? Казалось бы, вроде пустяк – чертежи, бумажки, а какие последствия. Русские тоже получили бомбу. И мир пошел вертеться по совсем другой колее. На целые десятилетия. Вот так.

– Н-да... – Молодой шатен, по всей видимости, подвергая осмыслению всю глубину трагизма случившегося, с многозначительной гримасой покачал головой, но через какое-то мгновение спросил уже почему-то совершенно по другой теме: – Ну и... что? Это значит, что он скоро отсюда свалит?

– Кто? – спросил в ответ его спутник.

– Наш приятель.

– Почему?

– Ну как? Ты же сам говоришь, ему новый пост дают.

– Это он так говорит.

– Неважно. Врать-то ему какой резон.

– Хм, – усмехнулся Джефф. – Давать-то дают, да только... Короче, держись, ты сейчас умрешь со смеху, но этот идиот хочет от него отказаться.

– Почему?

– Боится. Считает, что его там, в родных стенах, быстренько вычислят и возьмут в оборот. А Москва ведь не Париж, оттуда, если что, хрен уже вырвешься.

– Ну... в этом, в общем-то... есть резон.

– А кто спорит? Конечно, есть. Только чего стоит разведка, которая думает только о том, чтобы создавать своим агентам режим наибольшего благоприятствования. Агент должен отрабатывать по полной. И на том месте, где он может принести максимальную пользу. Только тогда у нас будет настоящий результат.

Адриен задумчиво покачал головой, что можно было расценить как знак согласия с предыдущей сентенцией, а можно было и не расценивать. Наконец, он поднял глаза:

– Ну и что ты теперь думаешь с ним делать?

– Я думаю? – искренне возмутился Джефф. – Э нет, дружок. Об этом пусть другие думают. Те, кому побольше моего платят. И кто в уютных кабинетиках да в мягких креслах сидит-посиживает, пока мы тут, как последние бобики, крутимся. Завтра же отправляю подробный отчет с пленочкой в придачу. Пусть теоретики в Лэнгли принимают решение.

– Логично, – согласился его младший коллега.

– Чует мое сердце, правда... – выразительно протянул коллега старший, – что... как бы нашу рыженькую не пришлось сюда опять вызывать.

– Зачем?

– Ну... если... там... сочтут необходимым... а я думаю, так оно скорей всего и будет... надавить на паренька, чтобы он, в свою очередь, принял это многообещающее предложение, то... вполне возможно, она может понадобиться в качестве... так сказать... дополнительного средства воздействия.

– У них же вроде вся любовь резко прошла, как только он на крючок сел.

– У кого, у них? У нее, может, и прошла. Как и положено. А у него... я думаю... Обида появилась, это да. Злость. А любовь нет... вряд ли. Затаилась, может быть. Превратилась в то, что французы называют l’amour-haine[56]. Но... не прошла.

– Почему такая уверенность?

– А я это очень хорошо почувствовал. Сегодня во время беседы. О ней речь когда зашла. Якобы случайно... мимоходом.

– А на самом деле?

– А на самом деле он так специально разговор подводил. Используя зацепки разные.

– К чему?

– К тому, чтобы о Хелен нашей выведать... как там и что. Между делом. Где сейчас находится, что делает.

– Почему ты так решил?

– Ну, так, милый мой, надо же знать психологию. А я в этих вещах воробей стреляный. На мякине не проведешь. Нет, не ровно он к ней дышит, голову на отсечение даю. Не ровно. Так что... чует мое сердце, скоро снова увидим. Знакомую россыпь медных волос. И услышим родные... переливчатые трели.

– А если она не захочет снова с ним?..

– Хе! А куда она денется. Кто ее спрашивать-то будет.

Получив такой, более чем исчерпывающий, ответ, молодой человек с каштановыми волосами немного помолчал и, слегка потянувшись в своем мягком велюровом кресле, спросил, чуть позевывая:

—И когда ты назначил ему следующую встречу?

– Основную – на четверг. Запасную – опять на субботу.

– Не рановато ли? Инструкции-то успеем получить?

– Успеем. Ответ-то ему надо уж вот-вот давать. У них же система жесткая: раз от назначения откажешься, потом уже вообще ничего никогда предлагать не будут. Да, впрочем, не у них одних. Везде так. И боссы наши, я надеюсь, это тоже понимают. Так что... должны поторопиться. С решением.