В сладком плену - Адель Эшуорт

Потрясенный до глубины души, Ян дрожащей рукой закрыл дневник и крепко прижал его к груди. Он еще долго сидел, устремив отсутствующий, немигающий взгляд в чайный столик перед собой, ничего не видя из-за пелены слез, наполнивших его усталые глаза.

В приглашении на вечеринку-показ говорилось «семь вечера», но Ян приехал раньше, планируя улучить минутку наедине с сыном, прежде чем говорить с Виолой. Он толком не знал, что скажет мальчику, но решил, что беседа с Джоном Генри, которому только исполнилось пять, не должна оказаться слишком уж трудной. А может, совсем наоборот. Право же, он понятия не имел, поскольку редко оказывался в обществе детей.

Ян вернулся из Рая с книжками и платьем Виолы, намереваясь в случае необходимости использовать их как предлог для встречи. Но, появившись на Таррингтон-сквер после двухдневного отсутствия, обнаружил приглашение. Виола закончила его портрет, тот самый, торжественный показ которого запланировала на сегодня. Но теперь ему тоже было что показать, и он намеревался сделать это сегодня же ночью. Пришло время правды и принятия решений, и для него, Яна, оно начнется с сына.

К счастью, ему не пришлось просить о встрече с мальчиком в доме, что, несомненно, вызвало бы подозрения и пересуды среди слуг. Как только экипаж Яна вывернул на подъездную аллею, он заметил Джона Генри в маленьком саду сбоку от дома. Мальчик лежал на качелях, свесившись лицом вниз, а рядом болтали две девушки-служанки. Отличный случай.

Едва кучер остановил экипаж, как Ян уже спрыгнул с подножки и зашагал по тропинке в том направлении, откуда приехал. Он увидел ребенка одновременно с тем, как девушки, на вид не старше шестнадцати лет, заметили, что он проходит через кованые ворота. Обе мгновенно смолкли и разинули рты от удивления.

— Мне нужно поговорить с лордом Чеширом наедине, — сказал Ян, останавливаясь у качелей. — Я приведу его в дом через пару минут.

Девушки смущенно переглянулись, а потом, видимо, опомнившись, сделали по реверансу и хором ответили:

— Да, ваша светлость, — и быстро вышли из сада через ворота.

Ян посмотрел на мальчика, который успел так туго закрутить веревку качели, что ему пришлось встать на цыпочки. Вдруг он подпрыгнул, оторвал ноги от земли и, хохоча, завертелся вместе с веревкой. Повернув его полдюжины раз, веревка начала закручиваться в обратном направлении.

— Это весело? — с улыбкой спросил Ян.

Джон Генри поднял голову и просиял:

— Нечно.

Господи, он копия Айви. Или, скорее, копия его, Яна. Другие тоже заметят, пойдут слухи, но в конечном итоге это неважно. Он не хочет отпускать своего ребенка, равно как и его мать.

— Вы пойдете на вечеринку?

Улыбнувшись, Ян одернул полы формального вечернего сюртука и сцепил руки за спиной.

— А ты как думаешь?

Джон Генри хихикнул.

— Мама говорит, вы удиитесь.

Нахмурившись, Ян уточнил:

— Удивитесь?

Мальчик опять стал закручиваться, сосредоточенно глядя себе под ноги.

— Удиитесь, когда… увидите картину.

Заинтригованный, Ян спросил:

— В самом деле? Ты ее видел?

Джон Генри посмотрел на него и широко улыбнулся.

— Да. Она веселая.

— Веселая, да?

На миг Яну пришло в голову, что Виола сделала немыслимое и нарисовала его во всей обнаженной красе, намереваясь выставить этот «формальный» портрет на всеобщее обозрение. Это бы окончательно унизило его в глазах друзей и знакомых, которым вовсе не обязательно было знать о размерах его интимных частей тела, согласно воображению леди Чешир. Такой показ, безусловно, всех бы развеселил. Однако Ян быстро отбросил эту мысль по двум причинам. Во-первых, если Виола планировала унизить его, она бы никогда не сделала это при сыне или с его ведома. А во-вторых, прошли те времена, когда они пытались причинить друг другу боль. Что бы судьба ни готовила им в будущем, отныне между ними будет только радость и обоюдное довольство. Он об этом позаботится.

— Мне нужно кое о чем попросить вас, лорд Чешир, — официальным тоном сказал Ян. — И это должно остаться нашей джентльменской тайной. Как думаете, вы сумеете это сделать?

Джон Генри внезапно перевернулся на качелях, потом встал прямо и вскочил на деревянное сидение.

— Полагаю, сто да.

Ян прочистил горло и понизил голос.

— Я подумал, не захотите ли вы пожить у меня за городом некоторое время. У меня большой дом и много лошадей, на которых можно ездить верхом. У меня даже есть племянник вашего возраста, который наверняка знает все о качелях, игрушках и лазанье по деревьям. Уверен, он будет рад с вами познакомиться.

Джон Генри навалился на веревку, подозрительно глядя на Яна. Его маленькое личико отражало, как серьезно он размышляет над предложением.

— А мама может поехать с нами?

— Искренне надеюсь, что поедет, — глубоко вздохнув, сказал Ян. — Но вы должны хранить секрет, пока я сам у нее не спрошу. Понятно?

Мальчик опять просиял и начал раскачиваться стоя.

— Зентельменский секрет?

Ян кивнул.

— Именно. Это джентльменский секрет.

Джон Генри снова перевернулся, прыгнул спиной вперед и с размаху сел в грязь. Ян нагнулся и протянул ему руку.

— Больно? — спросил он, улыбаясь про себя.

Мальчик вскочил на ноги.

— Нет. Я падаю иногда.

— Вот так.

Джон Генри потер себя ниже спины и тут же встал на голову, чтоб посмотреть на мир вверх тормашками.

Ян улыбнулся.

— Пойдем в дом, Джон Генри? Я умираю с голоду.

Мальчик тут же встал на ноги.

— Я тоже. Пойдем.

Джон Генри сам взял Яна за руку и вприпрыжку пошел вместе с ним через сад к дому.

* * *

Виола шла в гостиную, чтобы закончить приготовления к вечеру и убедиться, что все в порядке. Стрелки на циферблате показывали без малого шесть, и у нее оставалось чуть больше часа до приезда первых гостей. Их будет немного, человек двенадцать, но Виола хотела, чтобы этот вечер запомнился, особенно Яну. В этом-то и была вся загвоздка.

Виола не встречалась и не говорила с Яном с тех пор, как ушла из его спальни после его нелепого предложения выйти замуж, и, честно говоря, ей не терпелось увидеть его вновь. Она скучала по нему и с каждым днем сознавала это все острее. Жаль только, что она не знала, насколько глубоки его чувства к ней, и как, ради всего святого, им быть дальше.

В глубине души она понимала, что Ян влюбился в нее, но не знала, случилось ли это много лет назад или только недавно. Но не могла же она просто сказать ему, что и как он чувствует. Он должен был сам это осознать. И, возможно, этого никогда не произойдет. Виола видела это, когда Ян занимался с ней любовью, когда он был внутри нее и они пережили такое полное единение душ. Возможно, только женщина могла понять, но за последние несколько дней она часто думала о той ночи, вспоминая каждый насыщенный момент, каждое восхитительное ощущение и выражение чувств между ними. И если она знала что-то наверняка, так это то, что Ян не хочет жить без нее.