Мне не забыть - Елена Свиридова

Аэропорт был похож на фантастическое сооружение из далекого будущего. Хитросплетение движущихся коридоров, заключенных в стеклянные трубы, вынесло Леру в огромный зал с прозрачными стенами, через которые было видно, как взлетают и садятся сверкающие на солнце самолеты. Это вполне могло быть межпланетной станцией, где приземляются космические корабли с далеких планет. С какой планеты прилетела она? Сон продолжался… Навстречу Лере шел Юрген, молодой и красивый, в белом плаще нараспашку, с букетом каких-то диковинных цветов. И было все именно так, как она представляла себе в самолете. Он обнял и поцеловал ее, потом протянул руку Лернеру.

— Я заказал номер в лучшем отеле, взял напрокат машину. Я похищаю у вас лучшую в мире певицу, я покажу ей настоящий Париж!

— Она должна быть завтра в идеальной форме, — беззлобно проворчал Лернер.

— Только шампанское! — засмеялся Юрген, подхватил ее чемодан, и они вышли обнявшись из аэропорта Шарль-де-Голль в солнечный весенний Париж.

Потом они не расставались почти трое суток. Во время показа нового шоу Юрген, конечно, сидел в зале варьете, он ждал ее после репетиций, чтобы увезти с собой. За короткое время они объехали на машине и обошли пешком чуть ли ни весь Париж, отсняли несколько фотопленок, успели получить фотографии, попробовали множество французских блюд, выпили несколько бокалов лучшего шампанского и, наконец, страшно устав, решили хоть ненадолго уехать из города и просто погулять на природе. Они ехали в направлении Версаля. Лера сидела за рулем маленького «Рено», ровное, гладкое шоссе ускользало из-под колес.

— Остановись, — вдруг попросил Юрген.

— Зачем? — удивилась Лера.

— Так надо, — серьезно заявил он.

— Но здесь нельзя останавливаться.

— Ничего не случится. Это недолго.

Лера затормозила, свернула на обочину, Юрген обнял ее и прижал к себе. Потом они долго целовались, не обращая внимания на проезжающие машины. Зато те, кто ехал мимо, приветственно сигналили им и притормаживали на миг. Это был Париж, столица любви! Над ними было голубое небо, а вокруг прекрасный, сказочный лес.

— Здесь так хорошо, не хочется возвращаться, — сказала Лера.

— Поедем дальше, — улыбнулся Юрген.

— Куда?

— В Германию.

— Я не знаю дорогу, — засмеялась Лера.

— Это шоссе приведет нас к границе, а там не так далеко.

— Да, это было бы прекрасно, но нам пора возвращаться, — сказала Лера с грустью.

Юрген снова обнял ее, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Послушай, я не хочу больше уезжать без тебя. Я хочу вернутся с тобой и с сыном.

— Я тоже не хочу расставаться с тобой, но ты ведь знаешь, я ничего не могу сделать!

— Ты можешь развестись и оставить Соню с мужем.

— Что? Что ты говоришь?

— Придется немного подождать. Мы будем навещать ее, а когда ей будет шестнадцать лет, заберем к себе.

Лера вдруг закрыла руками лицо, плечи ее задрожали.

Юрген осторожно тронул ее за плечо.

— Я тебя обидел? Прости.

— Как… как ты мог…

— Но так жить тоже невозможно. У меня есть жена и сын, которых я вижу раз в год. Это глупо и неправильно. Мы должны быть вместе.

Лера с трудом взяла себя в руки, прекратила рыдать. Но она ощущала такое отчаяние, что ей хотелось выскочить и броситься под колеса первой же встречной машины.

— Если тебе надоело так жить, можешь больше не приезжать! — сказала она с внезапной злостью, вложив в эту фразу всю свою обиду и боль.

— Ты это говоришь серьезно? — Юрген удивленно посмотрел на нее.

— Да, серьезно! Я тебя не держу! Уезжай, хоть сейчас! Хочешь, я отвезу тебя в аэропорт?! И никогда больше не приезжай! Никогда!

— Не надо так говорить, — сказал Юрген, видя, что она снова готова зарыдать. — Я ищу выход. Я предлагал тебе подумать. И я стал враг. Я не хочу ссориться.

— Ты не хочешь? Ты предлагаешь мне бросить дочь! И ты не хочешь ссориться? Чего ты хочешь? Ты просто ее не любишь, потому что она не твоя! Конечно, зачем тебе чужой ребенок!

— Лера, я очень прошу тебя, не надо говорить таких слов. Я люблю Соню и все сделаю для нее. Но я не могу быть ее отцом, потому что у нее есть отец.

— Ты что, упрекаешь меня?! — Лера посмотрела на него полными отчаяния и слез глазами. Ей самой было невыносимо плохо, но остановиться она уже не могла. Что ж, пусть будет еще хуже, теперь уже все равно. — Ты упрекаешь меня за то, что я вышла замуж и родила ребенка? А ты, ты разве пытался меня разыскать? Ты хоть раз приехал в Москву за семь лет? Конечно, ты страдал, тосковал обо мне, а что делал все это время? В монастыре сидел и ждал в тоске, когда я прилечу к тебе на воздушном шаре?!

— Лера, я должен сегодня улетать. У меня завтра встреча с продюсером. Потом я поеду в Бремен. Мама больна, она так мечтает увидеть внука. Рядом с ее постелью стоит его фотография. Лера, я понимаю, тебе трудно. Разреши мне отвезти сына в Германию хотя бы на время?

— Ты все решил за меня! Как здорово! Правильно, такую плохую мать, как я, надо лишить родительских прав! Пусть детей растят их отцы! Какая прекрасная идея!

— Я с трудом выбрал время, чтобы увидеть тебя. Прошу тебя, давай забудем все, что мы сейчас сказали. Это нельзя, это плохо.

— Да как, как я могу забыть! Как ты мог сказать мне такое?

— Ну, прости глупого немца. Я плохо подумал.

Лера схватила сигарету, прикурила дрожащей рукой.

— Все. Поехали.

— Давай, я сяду за руль, — предложил Юрген.

— Это еще зачем?

— Ты слишком волнуешься. Тебе не надо сейчас вести машину.

— А ты не волнуешься? Тебе на все наплевать? — она рывком тронулась с места и вылетела на шоссе с такой скоростью, что позавидовал бы сам Красовский.

Всю обратную дорогу они ехали молча. В тот же день Юрген улетел в Германию, даже не простившись с Лерой, а еще через два дня Лера вернулась в Москву. Это была их первая ссора, от которой у Юргена осталось ощущение обиды и горечи, а у Леры — невыносимой тоски и безысходности.

Анна Грасс умерла, так и не увидев своего внука. Юрген плакал, уронив голову на плечо своей старшей сестре, которая держалась с удивительным мужеством. Пробыв три дня в родительском доме вместе с отцом и братом, она уехала. А Юрген был просто не в состоянии двигаться куда-то, у него начался новый приступ депрессии, ему казалось, что вокруг не осталось больше ничего, кроме беспросветной черноты. Он страдал невыносимо оттого, что так редко навещал маму в последнее время, оттого, что так глупо поссорился с Лерой, его сердце разрывала щемящая жалость к своим близким и к самому себе. Жизнь медленно угасает, нет больше матери, любимая женщина и сын далеко. Возможно, они расстались навсегда, она не захочет его простить… А что впереди? Ни работа над новым фильмом, ни предстоящая поездка в Голливуд совсем не увлекали его. Сколько лет он мечтал об этой работе, сколько раз переписывал сценарий, доводил его до совершенства, оттачивая каждый эпизод… Может быть, он занимался этим слишком долго? Эта работа, как и любовь к Валерии, растянулась на долгие годы и так и не завершилась ничем. Жизнь незаметно идет к закату, притупляются чувства и желания… Впереди — одиночество и пустота.