Трибунал для судьи - Вячеслав Денисов

– Это Маркус!

После этого участь судьи Струге, отправившегося за сахаром, а вернувшегося с собакой, была предрешена. Однако то, что я – слуга Закона, они узнают лишь спустя несколько часов. Проследив меня до подъезда, они встречают незнакомого алкоголика с двумя сумками пустых бутылок. Он-то за скромную сумму и поведал, что собаку приобрел не кто иной, как его «кореш по жизни» Антон Струге. Гурон, справедливо полагая, что в данном деле не нужно скупиться на долю – лишь бы дело выгорело, связывается с оперуполномоченным уголовного розыска ГУВД Ступицыным. Гурон мог позвонить кому угодно, но рука набрала номер телефона Ступицына. Через два часа у них есть по мне полный расклад. Вот тебе и неприкосновенность судей.

Вот тут-то и начинается самое интересное. Желаемая быстрая развязка превращается в затяжные боевые действия с переменным успехом. В руки людей Гурона попадают несколько томов полного собрания сочинений В.И. Ленина…

Прошло долгих два часа, в течение которых Гурон повествовал о том, что мне хорошо известно. Но несколько моментов он опустил. Следователь прокуратуры, ведший допрос, естественно, не знал о том, что они имели место быть, поэтому я щелкнул тумблером и спросил:

– Как ваши люди вышли на квартиру, в которой Струге жил вплоть до его прибытия на питомник?

Гурон повертел головой в поисках динамика и, не найдя его, ухмыльнулся.

– У нас оперок в РУБОПе на подсосе…

Вот то, о чем говорил мне Пащенко! Прокурор лишь улыбнулся в мой адрес и пожал плечами.

– Фамилия?

– Вы у нас сыскари, вы и ищите. – С лица Гурова не сходила улыбка.

– Вопрос второй. – Я снова наклонился к микрофону. – Как вы узнали, что Струге выехал в Новосибирск?

– Мы его «пасли» до самого вокзала. Были свидетелями и пирушки на берегу замерзшей реки… Хотели разом все кончить, да слишком много вас там было. А на вокзале, когда товарищ Струге пошел покупать билеты, один из людей Ступицына пошел следом. Если бы не крупная авария на автомобильной трассе, люди Ступицына успели бы в Новосибирск раньше прибытия поезда. Спасатели, тушившие огонь и растаскивавшие машины целых три часа, помешали это сделать. Все могло закончиться гораздо быстрее. Однако Ступицын контролировал действия братков в Новосибе по телефону. Еще звонил какому-то менту в местный привокзальный райотдел…

– Кто стрелял в Струге через дверной глазок, когда он находился в собственной квартире?

– Ступицына спроси. – Внезапно лицо Гурона перекосила злобная гримаса. – Он много чего тебе расскажет! Говорят, бывшие мусора «раскалываются» быстрее самой низовой «шестерки»! Если он, мудак, слушал бы меня каждый раз, то я сейчас не парил бы зад на шконаре, да и он по шалашам не ныкался!

Мы с Вадимом переглянулись. Кажется, во фракции «Братва и воля» произошел раскол! Лишнее подтверждение того, что все наши удары до сегодняшнего момента попадали точно в цель. Разобщение организованной преступности – первооснова всей борьбы с ней, ибо уничтожить ее невозможно.

И все-таки я задал вопрос, который мучил меня более всего:

– Каким способом Виолетта Штефаниц определила, что щенок – не Маркус?

Гурон некоторое время медлил, разминая обеими руками окурок в пепельнице – запястья были соединены наручниками, а потом медленно повернул голову к зеркалу-обманке.

Он смотрел долго, и его взгляд не останавливался на своем отображении. Он пронизывал зеркало насквозь.

– Она не объяснила. Положив пса на бок, она что-то выискивала на его левом бедре. После этого встала и сразу стала прощаться. Не сказала и потом, через час. Что было дальше – вы знаете…

Знал и следователь. Но Закон заставлял его все записать под диктовку Гурона. Исписанные его быстрой рукой листы протокола постепенно превращались в объемный материал. Венцом допроса стал его вопрос:

– Куда вы поехали после того, как ваш третий подельник случайно выстрелил себе в ногу из своего же пистолета?

Гуров рассмеялся.

– Ну да, да… Конечно, случайно… После этого я и Ступицын уехали на стадион, к его зятю. Мне очень жаль, я не хотел стрелять в прокурора… Это Ступицын неожиданно заорал: «Стреляй!». Я трекнулся, и все получилось некстати даже для меня. Однако ему тоже не следовало в меня палить, не так ли? Как там у вас? Сначала – «Стой», потом – «Стой, стрелять буду», потом – предупредительный выстрел вверх… Да и не представлялся он. Самозащита – это, граждане начальники, самозащита. Вменяйте незаконное ношение оружия. Я согласен.

– А старшину Шилкова в питомнике кому вменить? – По интонации Пащенко я понял, что Гурон задел его за живое.

– Ты отморозку Ступицыну этот вопрос задай! – Гурон опять дернул веком. – Я думал, что мой младший братец Витя самый отмороженный на этом свете! Оказывается, нет. Слушай, начальник, у каждого вора есть свои пределы деятельности! Да, это я хлестал немку по лицу! Может, еще какую статью нарушил в вашем кодексе, но я никогда не стану стрелять в ментов, если они в меня не стреляют! Я был в питомнике, но в мента не стрелял. Все!

– А кто стрелял в следователя прокуратуры в доме на улице Мебельная?

– Я НЕ СТРЕЛЯЛ, – делая акцент на каждом слове, произнес Гурон.

От этой бравады может стошнить. Смешно становится, когда матерый вымогатель, похититель людей и организатор убийств воодушевленно пытается отстоять свою воровскую честь. А неудавшаяся попытка похищения Саши? Ведь не кодекс чести вора предотвратил это преступление! Просто Пащенко оказался гораздо умнее всех! Разум не остановил бандитов Гурона, когда они, с его подачи, убивали собак и женщину в частном доме! А что заставило Гурона отдать приказ о моем убийстве в гараже?! Самозащита? Может, и так, но Закон трактует это понятие несколько иначе. Это называется – «организация убийства». Так что не нужно, Гуров, ваньку перед прокуратурой валять… А уж передо мной – подавно.

– Где сейчас может находиться Ступицын? – задал последний вопрос следователь и передал ручку Гурову.

Тот, держа в зубах сигарету и морщась от дыма, старательно подписывал каждый лист протокола допроса. Следователь ткнул пальцем в последний лист:

– В конце напишите.

– Да знаю я! «С моих слов записано верно, мной прочитано»… Я это писал, когда ты еще в школу ходил.

– Я повторяю вопрос.

– Не нужно повторять. – Гурон, закончив, отшвырнул от себя ручку и прислонился к спинке стула. – Я не глухой. Его и без моих подсказок найдут.

И он очень медленно повернул голову к зеркалу. На этот раз мне показалось, что он смотрит прямо мне в глаза.

Я не стал задавать вопросы Гурону относительно их со Ступицыным контактов с Лукиным. И об исторической встрече у ТЮЗа, и о содержании Рольфа в гараже Облсуда – тоже. Мне сейчас не нужна эта огласка. А Гурон об этом никогда не заговорит. У него оставалась слабая надежда на то, что ему помогут. Не могут не помочь, ведь в противном случае он может и заговорить! Однако мне сейчас это не было нужно. Я еще не закончил своей игры. В рукаве хранились козыри, и выбрасывать их сейчас было бы по меньшей мере глупо. Жизнь в судейском коллективе учит многому. И главным является умение достать ложку в тот момент, когда суп разлит, а не тогда, когда он еще в кастрюле.