Таня Гроттер и перстень с жемчужиной - Дмитрий Емец

– Всего лишь вернулся в Тартар. Магия Древнира не смоглаего удержать. Очень много плененных эйдосов… Сила слишком велика…

– Но кто это был? А? Не маг, нет? – растерялсяЯгун.

Академик покачал головой.

– Это был не маг. Темный страж в личине мага… Похоже,сам карлик Лигул, глава Канцелярии мрака. Собиратель коллекции редчайшихартефактов… У меня были сомнения, но когда он сбросил личину, все сталоясно… – отвечал он.

Видя, что атаковать больше некого, Тангро успокоился. Он селк Ваньке на плечо, и тот с ним вместе вышел из темницы. Сарданапал повернулся кнему.

– Откуда ты знал, что нужно сказать? – спросил ону Ваньки.

– Просто почувствовал. Я много читал последнеевремя… – коротко ответил тот.

Таня ободряюще коснулась руки Ваньки (как же она любила егов этот момент!) и шагнула к академику.

– А этот… Лигул… он не получит жемчужину? Не нападетснова? – спросила она озабоченно.

Академик покачал головой:

– Надеюсь, что нет. Я смогу извлечь жемчужину без вредадля Тангро и уничтожить. Это вполне в моих силах. О жемчужине можете забыть.

* * *

В третьем часу дня на площадке перед подъемным мостом,готовясь к отлету, собрались все выпускники. Настроение у большинства, каквсегда бывает при разлуках, было вокзальное. Где-то вспыхивали короткие, сразупогасавшие ссоры. Кто-то обнимался. Кто-то обменивался адресами. Кто-топодзывал купидонов и что-то нетерпеливо объяснял им. Купидоны, недавно одетыепуританином Поклепом в великанских размеров спортивные трусы, подтягивали их дошеи и шмыгали носами.

– Ну что, вот и все? «Прощай! Прощай! Ничего не обещай?»– обращаясь сразу ко всем, спросила Гробыня Склепова.

Она стояла рядом с Гломовым, одетая в комбинезон. ВерныйГуня, навьюченный несколькими чемоданами, держал в руках еще и два пылесоса. Онсердито сопел, а на лице его читалось: «нучтополетеливседосталискокаможно!»

– Улыбайся, Гунечка! Улыбайся и будь проще! У тебяотличная доброжелательная улыбка времен раннего неолита! – посоветовалаему Склеппи.

Гуня невнятно прорычал, что у него своих вещей одни носки ичто в другой раз он столько барахла не попрет.

– Хорошо, Гломов!.. В следующий раз мы оставим твоиноски дома! Ты рад? – спросила Гробыня, поощрительно целуя его в нос. Гуняоттаял.

Гробыня продолжала со всеми прощаться. Она делала этонеторопливо и вкусно. Обнялась с Риткой Шито-Крыто, Дусей Пупсиковой и даже сВеркой Попугаевой, хотя, обнимая Верку, и скорчила незаметно рожу.

В другой части площадки безраздельно царил Ягун. Он, как иТаня, оставался в Тибидохсе и никуда не собирался. Правда, пылесос он все равнозахватил, чтобы проводить бывших однокурсников до Гардарики.

– Прости-прощай! Залетай на чай! – сказал онЖикину, попавшемуся на его пути.

– Я не люблю слова «прощай»! Я люблю «до свидания»! Мыеще увидимся, обязательно! Пока, девочки! – с роковым видом уронил ЖораЖикин.

Второкурсницы зарыдали. Две девушки упали в обморок иочнулись, лишь когда к их ноздрям поднесли нашатырь. Баб-Ягун похлопал Жикинапо плечу.

– «До свидания» – это хорошо. Ты у нас давнийсвиданоман. Слушай, Жорик, между нами! У тебя есть какая-нибудь возрастнаяпланка, ниже которой ты на свидания не ходишь? Ну там двенадцать лет илидесять?! – шепнул он.

Жикин вспыхнул.

– Я тебя презираю, ничтожный шут! Умоляю больше ко мнене обращаться! – произнес он отчетливо.

– Так и быть, Жика! Я рассмотрю твою просьбу, раз тытак уж умоляешь! – сказал Ягун и, утратив к Жоре интерес, отправился кГорьянову. Подробностей их расставания история не сохранила.

Бейбарсов, стоя рядом с Зализиной, нет-нет, а беспокойнопосматривал в Танину сторону. Лизон тихо психовала и раз семь уже успела громкопроизнести:

– Ну так что? Мы полетим куда-нибудь или как?

Разумеется, ей никто не отвечал. «Ничего, ничего… –думала Зализина, – мы улетим, и он ее забудет! Я его заставлю! Он моясобственность!»

Таня же не вспоминала о Глебе. Для нее существовал лишь Ванька,отважно защитивший всех от Лигула. Сейчас этот долговязый, растерянный ибесконечно упрямый балбес вновь улетит в глухой лес и засядет там в своейизбенке. И она ничего – совсем ничего – не сможет сделать с его сумасшедшимупрямством! Может, правда, все бросить и прилететь к нему?

Тане казалось, что две равновеликие силы разрывают ее душуна части. Одна ее часть хотела полететь с Ванькой. Другая настойчиво повторяла,что ее место здесь, в Тибидохсе, и что если они с Ванькой любят друг друга,разлуку – пусть даже она будет длиться полгода или год – прекрасно можноперенести. Разлука страшна лишь слабым сердцам. Сильные сердца она толькозакаляет.

– Э! Ну дела! Кто ж так прощается? Стоят и молчат, какдва великих молчальника! Кого хороним? – спросил Ягун, обнаруживаясь вдругс ними рядом.

Ни Ванька, ни Таня ему не ответили.

– Танька да Ванька! Ванька да Танька! Битва великихупрямцев? Самосовершенствоваться, самосовершенствоваться и еще разсамосовершенствоваться, как завещал великий Я? Великий Я – это я, Ягун. Будьтепроще, ребята! – бойко продолжал играющий комментатор.

И снова – ни слова в ответ. Убедившись, что здесь явно не донего, умный Ягун не стал приставать и пронесся дальше. Откровенно говоря, он непонимал, с какой целью эта парочка планомерно усложняет себе жизнь? Ну хочетсялюдям страдать, пускай страдают, хотя досадно, конечно.

– Ты прилетишь ко мне? – спросил вдруг Ванька. Ондолго набирался отваги, чтобы задать этот вопрос.

– Да, – кивнула Таня.

– Когда?

Таня ободряюще улыбнулась.

– Не спрашивай! Есть вопросы, ответы на которые ненужны… – сказала она.

– Ну вот и пора! Кто знает… возможно, ещекогда-нибудь!.. – бодро и громко произнес академик Сарданапал.

Он поднял руку с кольцом и дал сигнал к отлету. Две зеленыеискры, взмывшие ввысь до самой Грааль Гардарики и долго не погасавшие…

Хор привидений затянул прощальную песнь. Заглушая его,циклопы ударяли в тарелки и барабаны.