Наемник - Винс Флинн

– Я здесь для того, чтобы провести переговоры об освобождении Камминса.

– И зачем мне его тебе возвращать?

Харли запрокинул голову и посмотрел в потолок.

– Ну давай немного поразмыслим. Если ты вернешь его мне, я не стану тебя убивать.

Эти слова заставили рассмеяться всех, в том числе и Харли.

Затем Сайед резко прекратил смех, щелкнул пальцами, посмотрел на одного из своих людей и указал на дверь. Тот вышел и вернулся через несколько секунд с маленькой тележкой из нержавеющей стали. Сайед ухватился за ручку и поставил ее напротив Харли. Улыбнувшись, он взял плоскогубцы и пару раз щелкнул ими.

– Маникюр? – спросил Стэн.

– Я люблю называть это «игрой в двадцать вопросов».

– Ты такой умный, Сайед, – с насмешливым восхищением сказал Харли. – Вижу, ты любишь игровые шоу. Не могу дождаться, когда ты приступишь к делу.

– Хорошо. Давай начнем с твоего настоящего имени.

– Джек Отвалина, – с абсолютно серьезным лицом ответил Харли.

– Джек Отвалина, – повторил Сайед. – Это твое настоящее имя?

– Конечно, нет, проклятый идиот. Джек Отвалина… Джек отвали на… Ну, давай, начинай. С первого ногтя. Ты победил. Я проиграл. Вперед.

Сайед поискал на лице американцы следы напряжения. Он никогда не слышал, чтобы пленник просил вырвать ему ноготь. Однако не сомневался, что уже через секунду его поведение изменится. Сайед выбрал указательный палец левой руки и стиснул ноготь клещами.

– Последний шанс. Твое имя?

– Не меняй ради меня правил. Это собьет с толку твоих людей. Ты сказал «двадцать вопросов». Я уже отбил первый; давай двигаться дальше, – с улыбкой сказал Харли.

Сайед сжал ноготь клещами и принялся его раскачивать.

– О да, – провозгласил Стэн. – Вечеринка начинается.

Сайед одним быстрым движением сорвал ноготь.

– Дева Мария, мать твою… – Харли разразился длинным потоком ругательств, а потом расхохотался. – Проклятье, жжет. Если такое тебя не разбудит, то уже ничего не поможет. Потрясающе! – Его смех выбрался за ту грань, где он уже не мог его контролировать. Харли так сильно трясло, что глаза стали наполняться слезами. – О… жду не дождусь следующего. Это было восхитительно!

Сайед сохранял хладнокровие.

– Твое имя?

– Билл Донован.

– В самом деле?

– Нет.

– В самом деле, мистер Шерман, какой вред может быть от того, что ты назовешь свое имя?

– Скорее всего, никакого, но моя природа такова, что я не могу не измываться над типами вроде тебя.

– Я еще раз задам тебе тот же вопрос. Как твое настоящее имя?

– Улисс С. Грант.

– Ты лжешь?

– Конечно, проклятый идиот. Неужели ты не знаешь истории?[23]

Сайед взялся за следующий ноготь, завел клещи под него и немного подвигал ими, чтобы убедиться, что надежно его захватил. Затем он посмотрел американцу в глаза, и ему совсем не понравилось то, что он увидел. На него смотрел безумец.

– Ну давай, не тяни, – подтолкнул его Харли. – Чего ты ждешь? Ты, случайно, не струсил?

Сайед понимал, что ему следует остановиться и вернуться позднее, когда он сможет взять ситуацию под контроль. Однако враг здесь, поэтому нужно вырвать у него второй ноготь, а потом позволить безумцу немного остыть. Возможно, в следующий раз лучше использовать электричество… Он стиснул клещи и вырвал второй ноготь.

Харли снова расхохотался, но уже в следующее мгновение его смех превратился в хихиканье безумца, и глаза наполнились слезами.

– Осталось восемнадцать! – закричал он. – Хииии хооооооо!

Сайед бросил клещи на тележку.

– Вот и хорошо. Мы дадим тебе маленькую передышку перед тем, как заняться остальными. – Он направился к двери.

Стэн посмотрел на второго мужчину, который стоял перед ним.

– А ты – Абу… Абу Ради? Не видел тебя уже много лет. Слышал, ты завел себе собственную террористическую группу… «Фатх». Смотрю на тебя… ты теперь совсем взрослый, – с восхищением сказал Харли.

Ради улыбнулся и покачал головой. Он явно считал, что американец спятил.

Стэн склонил голову набок, стараясь поймать ускользающее воспоминание.

– Могу спорить, что в тебе не было и четырех футов, когда я трахал твою мать. Ты рассказал своим друзьям, что она была проституткой? – Харли повернул голову и посмотрел на двух других мужчин. – Этот человек умеет сосать член лучше, чем любая шлюха, которую я когда-либо встречал, и уж поверьте мне, я повидал их немало.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Ради, и он кулаком ударил Харли в лицо. Голову пленника отбросило назад, но, прежде чем палестинец успел снова занести кулак, Сайед схватил его сзади.

– Нет, – приказал он. – Не позволяй ему тебя достать.

Харли тряхнул головой, чтобы та прояснилась, и улыбнулся. Один из его передних зубов был выбит, рот наполнился кровью.

– Смотри! – закричал Стэн, показывая им дыру в верхнем ряду зубов. – Смотри, ты выбил мне зуб!

Ради и Сайед на секунду перестали бороться, и именно в этот момент Харли выплюнул сгусток крови и зуб. Бо́льшая часть попала Ради в лицо. Несмотря на то что кисти Стэна были привязаны к ручкам стула, а ноги – к ножкам, он принялся прыгать в сторону Ради и Сайеда, скалил зубы и лаял, как собака.

Москва, Россия

До полудня оставалось совсем немного, а Иванов все еще лежал в постели. Он заявил, что плохо себя чувствует, и что-то лопотал о снеге, холоде и сером мрачном московском небе. Конечно, все это не имело никакого отношения к выпитому вину и водке, а также тяжелой пище, поглощенной им ночью. Швец с удовольствием бросил бы его в сугроб прямо сейчас. Молодой человек не знал, что такое депрессия, и не понимал, как люди могут довести себя до такого состояния, что они не в силах встать с постели, и сами не видят, что выпивка и сон переплетены между собой, как большая простыня, замотанная вокруг твоего тела так крепко, что ты не можешь пошевелиться. Потом ты начинаешь тонуть. Прекрати пить, вылезай из постели и сделай зарядку. Имей цель в жизни. Все не так уж сложно.

Швец пересек гостиную из одного конца в другой и взглянул на Алексея, одного из двух любимых телохранителей босса. Они находились на верхнем этаже отеля «Балчуг», в угловом номере. Швец посмотрел в большое окно через замерзшую Москву-реку на Кремль, Красную площадь и храм Василия Блаженного. Он так и не понял, почему большевики оставили храм на площади. Они выступали против монархии и религии, но сохранили эту церковь, хотя уничтожили многие другие… Вероятно, причина заключалась в том, что они сомневались в правильности своих действий. Народ восстал и помог им захватить власть, но люди – свирепые животные, их совсем не просто приручить. «Наверное, они боялись новой революции», – подумал Швец.