Иди на мой голос - Эл Ригби

– Фелисии было пятнадцать! – Лоррейн сделала несколько шагов ко мне и резко схватила за грудки. – Мы были почти детьми, неужели вы думаете…

– Нет, мисс Белл, – глядя в ее блестящие лихорадочным гневом глаза, произнес я. – Может, вы в пятнадцать лет еще были ребенком. Но она уже тогда…

Лоррейн встряхнула меня.

– Вы не смеете этого говорить. Вы не знали ее!

– Если я покажу фотопортрет Фелисии, сделанный на месте пожара, хозяину «Трех пенни», вы думаете, он не узнает ее? То, что доблестная полиция не сделала этого тогда…

Она встряхнула меня еще раз, но уже слабее. Мне казалось, она еле стоит на ногах.

– Если вы хотите хоть на кого-то повесить преступления S., – шепнула она побелевшими губами, – выберите живого!

Мне это надоедало. Я сжал ее пальцы и отцепил от своего воротника.

– Хорошо. Давайте послушаем вашу версию. Кто скрывается под псевдонимом «Леди Сальери»? Кто знал, что вы дружили с Фелисией Лайт и хранили ее рисунки? У кого такие блистательные знания по химии, чтобы изобрести стрихниновые бусины и блестки, – я метнул взгляд на лежащий на краю фортепиано отравленный веер, – мгновенно растворяющиеся при соприкосновении с глюкозой? Именно так, если я верно понял, происходили отравления.

– Это мог быть кто угодно. У этой женщины уши и глаза по всему Лондону. – Лоррейн отошла на шаг. – Как вы можете? Я… я доверяла вам! Я рассказывала вам о Фелис совсем не для того, чтобы вы…

– Подождите, позвольте последний вопрос, – перебил я, снова подступая к ней. – Если она мертва… та, кого вы видели, прежде чем упасть в обморок, – следствие вашей дурной привычки? Давно у вас галлюцинации от опиума?

Она молчала. Я положил ей на плечо руку.

– Послушайте… мне жаль. И я даже допускаю чуть другую версию: афера с Марони была попыткой смягчить мать, пожар – случайностью, и именно тогда Фелисия Лайт просто повредила голову. Поэтому сейчас она…

– Нет. – Голос мисс Белл звучал холодно. – Фелисия Лайт, вернувшаяся в школу, была моей Фелис. С изуродованным лицом, брошенная, одинокая, но моя! Она не имела общего с чудовищем, которое убивает людей. И не имеет. Потому что это не она!

– Значит, вы все же признаете, что вы – наркоманка, которой пора в желтый дом?

Слова прозвучали резко. Я надеялся, что они приведут Синего Грифа в чувство и заставит наконец снова мыслить логически, как подобает детективу. Я был почти уверен в этом. И когда она дала мне пощечину, а потом толкнула в грудь, это было столь неожиданно, что я едва устоял. Лоррейн вылетела за дверь.

Первый порыв был догнать ее, но тут же я передумал. Какого, вообще-то, черта? Она неглупая девушка, обязательно примет правду, и чем быстрее, тем лучше. Будет правильнее, если сейчас она останется наедине с собой. Рано или поздно вернется. В конце концов, ей некуда идти. И я вернулся к осмотру комнаты.

* * *

Люди из Скотланд-Ярда, в том числе Артур с Дином Соммерсом, прибыли уже через двадцать минут, и я препоручил труп им. С Соммерсом я решил перекинуться парой слов отдельно, по поводу клуба «Последний вздох». Недалекий юноша не слишком мне нравился. Но это было лучше, чем иметь дело с прямолинейным тупоголовым Эгельманном, который теперь недолюбливал меня еще сильнее, чем после первой встречи. Я отвел констебля в коридор. Не успел я открыть рта, как он резко спросил:

– Где Лори?

Вопрос был более чем ожидаемый, и я остался невозмутим. Только рука машинально потянулась к горящей на щеке оплеухе.

– Она ушла.

– Мистер Эгельманн сказал, вы поссорились.

– Не совсем, – медленно отозвался я, косясь через дверной проем на начальника Скотланд-Ярда: тот, делая вид, что не замечает меня, говорил с Артуром. – Не переживайте. Думаю, застану ее дома.

– Ваша сестра как раз отправилась туда, – сказал Соммерс. – И просила передать вам, что вы… как она выразилась… безответственный круп лошади.

Он произнес это без улыбки, в голубых глазах я по-прежнему видел тревогу. Я тяжело вздохнул, попытавшись снова успокоить его и себя заодно:

– Мисс Белл нужно подумать.

– О чем? – Дин прищурился. – Надеюсь, вы не сказали ей ничего грубого? Я предупреждаю вас, что в таком случае вы будете иметь дело со мной.

И откуда у мисс Белл такая способность располагать к себе мужчин? Эгельманн роняет слюни, этот щенок бегает за ней хвостом, Артур о ней печется. И, точно заразившись, я думаю о ней явно больше, чем она заслуживает. Это уже раздражает.

– Довольно. – Я поднял ладони на уровень груди. – Позвольте уверить вас, мой юный друг, что я не сказал ничего, чего не выдержал бы ее нежный слух. Давайте о деле. Вам известно что-нибудь о клубе «Последний вздох»?

Соммерс ненадолго задумался, потом покачал головой.

– Клуб? Самоубийство не относится к распространенным у лондонцев хобби.

– А вот наша преступница, судя по всему, принадлежала именно к такому обществу. – Я протянул полицейскому карточку. – Личность Джорджетт Марфи придется выяснять.

– Придется. Что насчет Амери-стрит, 117? Мне отправиться туда?

Чтобы еще и его убило или покалечило, как полицейских, когда-то обыскивавших дом художника Блэйка? Я покачал головой.

– Займемся этим адресом позже. К моменту, как будем хоть что-то знать.

Дину идея явно не пришлась по душе. Некоторое время он рассеянно смотрел через мое плечо на работающих в комнате полицейских, потом со вздохом склонил голову.

– Ладно… тем более, в ближайшее время у Скотланд-Ярда будет немало работы в связи с последствиями «сладкого дела». Кстати. – Снова он пристально взглянул на меня. – Есть новости о… другом?

Сказать сейчас значило вызвать настоящую бурю. Ведь в одном Лоррейн была права: я не располагал доказательствами. Лишь множеством случайных фактов: похожая девушка, химические соединения, рисунок с белками, упоминания Моцарта и Сальери, мотивы убийств художников. Выглядело жутко, но не играло роли для Скотланд-Ярда, оперирующего фактами. Я солгал:

– Мои разыскания почти ни к чему не привели. Можете так и передать мистеру Эгельманну, если он будет интересоваться.

Полицейский промолчал. По его взгляду я понял, что он не поверил, но сейчас это мало меня волновало. Мы распрощались.

Вскоре я покинул заброшенный музыкальный магазин и на крыльце обнаружил букет увядших незабудок. Я подобрал его. Странно… откуда он мог взяться в середине зимы у той цветочницы, про которую сказали констебли? Полевые цветы выращивают лишь в двух местах – Викторианская оранжерея, примыкающая к Зимнему Дворцу, и Кенсингтонский биологический сад. Сорвать их там невозможно без спецразрешения. А если вспомнить вчерашний день, я на Первом Воздушном вокзале видел торговку с фиалками. Совпадение?..