Вчерашний скандал - Лоретта Чейз

— У меня появилась идея, — сказала Оливия. — Давай возьмем несколько одеял, отнесем их вниз, украдем еды из кладовки, устроим пикник перед большим камином и составим заговор против твоих родителей.

Полчаса спустя

Они сидели, поджав по-турецки ноги, перед большим камином, который разжег Лайл. Им удалось раздобыть полбуханки хлеба, отличный сыр и графин вина, прямо из которого они и пили.

— Мои родители, — говорил Лайл. — Мои упрямые родители. Я переживаю самое счастливое мгновение своей жизни, во всяком случае, одно из них, а они сходят со сцены, подобно… подобно…

— Привидениям, — подсказала Оливия.

Лайл взял кусочек хлеба, положил на него пласт сыра и передал Оливии.

— Мой отец, — мрачно продолжал он. — Что он сделал здесь с людьми! Он по сто раз меняет свое мнение. Он издает своенравные правила. Он увеличивает сумму ренты, когда вдруг решает, что мало получает от них. Каждый раз, когда он вспоминает о Горвуде, он несет сюда одни только беды. Рэнкины и другие, им подобные, бессмысленно разрушают, крадут и запугивают, но никто ничего не может доказать, здесь у них нет никого, кто несет ответственность за поддержание порядка. Лорд Глакстон не станет вмешиваться. Он несколько раз пытался сделать это, но мой отец угрожал ему судебными тяжбами, да это просто не стоит того. Сельские жители слишком деморализованы и слишком заняты вопросами выживания, чтобы дать отпор. Что я могу? Я могу восстановить замок и обеспечить людей работой, но я не могу остановить отца, и как только я уеду, все покатится к чертям опять. Но и здесь оставаться я не могу.

И опять взгляд человека, испытывающего угрызения совести.

— Не можешь, — согласилась Оливия. — Десять лет своей жизни ты отдал Египту. Ты знал, когда был мальчишкой, чего хочешь, и ты усердно добивался этого. Это твое призвание. Просить тебя бросить это — все равно что просить поэта перестать сочинять стихи, а художника — перестать писать картины. Или моего отчима — бросить политику. Ты не можешь от этого отказаться.

— И все же я чувствую, что должен, — сказал Лайл.

— Или хотел бы. — Оливия погладила его по щеке. — Ты хотел бы, ты… Ты — высоконравственный человек. — Оливия подняла графин и сделала глоток вина.

— Я люблю тебя, — сказал Лайл.

— И я безумно тебя люблю. И хочу, чтобы ты был счастлив, даже если для этого мне придется пойти на жертвы. Но этого не следует допускать. — Оливия долго смотрела на огонь, размышляя и прикидывая разные варианты. И тут ей в голову пришла мысль. Очень простая. — О, Лайл, у меня есть идея!

Главный зал замка Горвуд

Десять дней спустя

— Это невыносимо! — кричал отец. — Ты во всем ей потакаешь, Рэтборн, и ты знаешь, что это — просто каприз. Вот мой сын, который хочет, нет, он действительно жаждет жениться…

— У него разбито сердце! — плакала мать. — Вы только посмотрите на бедного мальчика!

У Лайла был такой вид, какой он принимал всегда, когда его родители впадали в очередное безумие. Они всегда по-своему толковали все его слова и поступки. Зачем останавливать их сейчас?

Он написал родителям письмо, которое продиктовала Оливия, только без подчеркиваний, которые она сама обычно использовала. Оливия написала своим родителям. Мать с отцом прибыли недавно, немного позже лорда и леди Рэтборн. Всем четверым одинаково не терпелось, по разным причинам, поскорее увидеть свадьбу.

Потом Оливия сказала им, что передумала.

Так называемые компаньонки находились в замке Глакстона. На них невозможно было рассчитывать, они могли раскрыть план. У них были самые добрые намерения, но их поведение было непредсказуемым, когда они были навеселе.

Даже Лайл, совершенно трезвый, следил, чтобы не сказать что-нибудь лишнее. Он не умел играть.

— Все в порядке, мама, — сказал Лайл. — Я разочарован, да, но мне придется пережить это.

— Я не могу заставить Оливию выйти замуж, — подчеркнул лорд Рэтборн.

— Но она говорила, что любит его! — плакала мать Лайла. — Он любит ее. Он говорил, что они поженятся. Он писал об этом в письме. Я уже рассказала всем!

— Оливия передумала, — сказала леди Рэтборн. — Она всегда меняет свои решения.

— Но почему? — запричитала мать Лайла. — Почему, Оливия?

— Если вы должны знать… Правда, я не хотела говорить, мне не хотелось бы делать вам больно, — начала Оливия. — Но дело в том, что я не представляла, что у Лайла нет ни гроша.

Лорд и леди Рэтборн переглянулись.

Отец и мать Лайла даже не заметили этого. Они не замечали ничего, кроме себя. В данный момент они понимали только одно: одна из самых богатых девушек в Англии бросает их сына.

— Но он получит наследство! — заявил отец Лайла. — Ведь он — мой старший сын и наследник. Он получит все.

— Но это случится не скоро, слава Богу, — сказала Оливия. — Я, разумеется, желаю вам долгой и счастливой жизни!

— Ты говорила, что любишь его, Оливия, — укоризненно сказала мать Лайла. — До приезда сюда ты дала нам понять, что не против его ухаживаний.

Чем больше его родители выводили Лайла из себя, тем все труднее ему было сохранять безразличие на лице. По сути дела, он понимал, какую линию гнула Оливия и как она потихоньку добивалась своего.

— Все это было раньше, до того как я полностью осознала его плачевную ситуацию, — пояснила Оливия. — Если бы я вышла за него замуж, то стала бы посмешищем, а его бы стали унижать. Люди стали бы говорить, что я так отчаянно хотела себе мужа, что выскочила замуж за охотника за приданым.

— Охотник за приданым! — взвизгнула мать Лайла.

— Это не я так говорю, — успокоила ее Оливия. — Я знаю, Лайла такие вещи абсолютно не волнуют. Я знаю, что он взял бы меня в одной сорочке. — Оливия бросила короткий взгляд в его сторону. — Но мне известно, насколько подлыми могут быть люди. Я бы не вынесла, ради себя самой или ради Лайла, чтобы его доброе имя пачкалось дурными сплетнями. Мне очень жаль — я считала, что мы так хорошо подошли бы друг другу, — но я боюсь, что этому не бывать.

Оливия повернулась к Лайлу, в ее синих глазах блестели непролитые слезы. Лайл знал, что она могла заплакать или не заплакать по желанию.

— Лайл, боюсь, наша любовь обречена.

— Какое несчастье! У меня уже и кольцо приготовлено, и все остальное тоже.

— Это абсурд! — воскликнул его отец. — Разумеется, он не нищий!

— У него ничего своего нет, — сказала Оливия. — Ничего, что принадлежало бы ему, только ему. У него нет надежного источника дохода. У него есть только содержание…

— И к тому же щедрое, — перебил его отец, — которое я намеревался повысить по результатам прекрасной работы, которую он провел здесь.