Прекрасная толстушка. Книга 2 - Юрий Перов

Это был мощный мотоцикл «Урал» с широкой коляской, затянутой прорезиненным пологом, с запасным колесом на задней части. Меня посадили в коляску, укрыв до подбородка пологом. Мой рыбак сел на заднее сиденье. Рыбак постарше уселся на водительское место. Чемодан я пристроила между коленями.

Дорога была на удивление хорошая — ровный асфальт.

Мы ехали не спеша. Пожилой рыбак приветствовал всех встречных шоферов поднятием руки в широкой кожаной краге. Те отвечали ему кто автомобильным гудком, кто веселым криком. И все улыбались, глядя на меня. В конце концов я догадалась, что меня принимают за кого-то — скорее всего, за жену этого рыбака.

Когда мы, по моим подсчетам, уже почти добрались до места, внезапно впереди показался армейский «козел», притулившийся к обочине. Рядом с ним стоял военный в развевающейся плащ-палатке. Молодой рыбак повернулся ко мне и незаметно прижал палец к губам.

Мотоцикл остановился. Молоденький военный в фуражке с зеленым околышем подбежал и сделал рукой под козырек:

— Привет, Мяги! Опять всем семейством к куму?

— Так точно, товарищ лейтенант.

— Вот передай Анне, пожалуйста, — робко попросил лейтенант, извлекая из-под плаща коробку зефира в шоколаде. — И вот еще записку…

— А чего сам не передашь? — хитро улыбнулся Мяги.

— Ты же знаешь, что твой кум обещал застрелить меня, если увидит ближе чем на сто метров от своего дома.

— У тебя, лейтенант, тоже оружие есть, — сказал Мяги и снова улыбнулся.

— На что ты меня толкаешь, Мяги?! — улыбнулся лейтенант и подмигнул мне. — Такие дела оружием не решаются…

Потом мы свернули и некоторое время ехали по размытой лесной дороге. Несколько раз забирались в такие лужи, что коляска шлепала брюхом по воде.

Уже начало заметно смеркаться, когда впереди показался огонек. Наконец мы добрались до хутора.

Кум Мяги молча поздоровался со всеми за руку и кивнул на стол, возле которого хлопотала молодая веснушчатая девушка с толстой и короткой косой светлых волос. Когда кум вышел из комнаты, Мяги быстро передал девушке коробку с зефиром и записку. Та, спрятав подарок под передником, выскользнула в другую комнату.

Мы ели картошку, политую растопленным салом со шкварками и луком и копченую салаку. Было очень вкусно. Мяги запивал еду яблочной самогонкой, которую он гордо именовал кальвадосом. Поев, он завалился вздремнуть тут же на диване. Широко зевая, он сказал нам:

— Георг, сынок, поторопись, пожалуйста. Вам нельзя опоздать…

Мы с Георгом вышли из хутора в восьмом часу. Нам предстояло пройти километров семь до моря.

Дорога сперва шла лесом, потом через болото. Я поражалась тому, как почти в кромешной темноте Георг находит дорогу. Ему и в голову не пришло взять у меня чемодан. Правда, когда мы зашли на болото, в его руках оказалась длинная палка, которой он постоянно ощупывал землю вокруг едва заметной тропинки. Порой палка проваливалась глубоко, и он с противным чавканьем вытаскивал ее из невидимой топи.

— Идите только за мной, — повторял в таких случаях он. Мы шли по мокрой осоке, и очень скоро подол моего негнущегося плаща набряк от воды. Промокло и пальто. Мокрые коленки ломило от холода, но сама я, к счастью, не замерзла. Даже наоборот — вскоре мне, должно быть, от страха, стало жарко, и я распустила узел платка.

К счастью, вскоре стали попадаться кривые одиночные сосны, утонувшие стволами в густеющем с каждым шагом тумане. Потом мы вошли в лес. Сделалось совсем темно, но вскоре послышался шум прибоя.

На опушке мы замерли и прислушались. Внезапно по глазам полоснул луч света. Георг, закрыв мне ладонью рот, прошептал прямо в ухо:

— Ложись!

Я неуклюже упала ничком и прижалась лицом к земле, усеянной сплошным ковром сухих иголок. Прямо под скулой оказался жесткий сосновый корень, от которого, как в далеком детстве на даче, остро запахло сосновой смолой.

Луч мощного фонаря, скользнув по опушке леса, перескочил на береговую линию, с набегающими черными вол нами. Осветил уткнувшуюся носом в прибрежный песок рыбацкую лодку чуть побольше той, в которой я переправлялась на остров, прощупал стены какой-то постройки и уткнулся в землю. Пограничный патруль пошел дальше, подсвечивая себе дорогу.

Мы лежали на земле, пока свет фонаря не скрылся за выступающим мысом, и только потом поднялись.

— Это наша лодка? — шепнула я на ухо Георгу.

— Да, — так же шепотом ответил он.

— Почему мы не идем туда?

— Нет сигнала.

Прошло еще минут пятнадцать, и вот в недрах лодки мелькнул и погас огонек. Потом еще раз, еще.

— Вот теперь мы пойдем, — весело в голос сказал Георг. Он, очевидно, радовался тому, что его миссия через минуту-другую заканчивалась. А для меня начиналось самое главное.

Мы подошли к лодке. Человек с невидимым под капюшоном плаща лицом зажег фонарь и на мгновение осветил мое лицо, потом лицо Георга.

— Это вы? — сказал человек и, приняв у меня чемодан, помог мне вскарабкаться через высокий борт. Георг махнул в лодку без посторонней помощи.

— Это мы, — сказал Георг. — А это кто? — изумленно спросил он, увидев появившуюся из каюты вторую фигуру в точно таком же плаще с капюшоном.

— А это я… — раздался мучительно знакомый голос. Человек скинул капюшон и зажег фонарь. Я увидела перед собой Николая Николаевича.

— Вот видишь, на что я вынужден тратить свой законный отпуск, — укоризненно сказал он.

45

Представьте себе, что вы в зрелом возрасте впервые в жизни читаете сказку Шарля Перро «Золушка». Книжка у вас старинная, растрепанная, половины листов нет и действие сказки прерывается в тот момент, когда во дворце часы бьют полночь и Золушка, стремительно совпадая со своим именем, то есть превращаясь из принцессы в прежнюю замарашку, бежит по дворцовой лестнице и теряет последнюю обувь…

Наверняка вы бы сами стали придумывать конец. И мало у кого он вышел бы сказочным и прекрасным, как у Шарля Перро… Дальнейшие события в этой истории развивались бы в соответствии с вашим личным жизненным опытом. А тут уж благополучных концов нам ждать не приходится.

Таким образом, сказка со светлым концом неизбежно превратилась бы в поучительную притчу, мораль которой сводилась бы к тому, что не стоит молодым девушкам поддаваться на соблазны, которые расставляет на жизненном пути насмешница-судьба. И не следует слишком высоко залетать в своих мечтах, ибо, упав с этих поднебесных высот, можно разбиться насмерть в самом прямом смысле этого слова.

Разве не могла моя история с Принцем закончиться моей смертью? Разве не могла я утонуть в бушующем море, уходя от пограничников? Разве не могла я умереть в тюремной больнице, как несчастный Академик?

В сказках бывает счастливое продолжение после рокового боя часов, а в жизни, чаще всего, нет…