Смертельная лазурь - Йорг Кастнер

Минуту или две спустя старик поднялся и повернулся к нам. В глазах его блестели слезы. Взор мастера выражал бесконечную усталость. И еще теперь в нем было осознание происходящего. Это был взгляд совершенно нормального человека, не умалишенного.

— Что же я наделал? — Вопрос был обращен, казалось, в никуда. — Что я навлек на людей? На что обрекал их? — срывающимся от волнения голосом вопросил мастер.

— На погибель, — отчаянно стараясь, чтобы в голосе моем не было ноток укора, ответил я. — И чем скорее мы теперь схватим Фредрика де Гааля и Антона ван Зельдена, тем раньше избавим тысячи людей от верной беды.

Я имел в виду смертоносную лазурь, запасами которой до сих пор располагали остававшиеся на свободе жерардисты.

— Что только заставило меня пойти на это? — продолжал Рембрандт свой монолог. — Я так любил моего Титуса, так любил его, что готов был поверить, что он все-таки жив.

Катон, тем временем осматривавший помещение, извлек из одного шкафчика непонятную вещицу.

— Вы видите это, господин ван Рейн? — Инспектор поднял вверх нечто, напоминавшее кусок мягкой, светлой кожи. Стоило Катону чуть растянуть его, как он принял очертания лица Титуса ван Рейна, на котором вместо глаз зияли два отверстия.

— Что это? — ошеломленно спросил Рембрандт.

Инспектор подал находку мастеру.

— Маска, в деталях повторяющая лицо вашего покойного сына. Точная копия его. Ван Зельден дурачил вас, господин ван Рейн. Вот поэтому вам позволяли видеться с сыном только в полумраке. Чтобы вы не заметили обмана. И поэтому он говорил с вами шепотом, разыгрывая тяжелобольного. Это и довершило дело — вы поверили. Да как не поверить? Вот для чего ему и понадобился написанный вами портрет вашего сына, который висит у него в гостиной, как рассказывал Зюйтхоф.

— Но для чего он заспиртовал его тело? — едва справляясь с охватившим меня волнением, спросил я. — Ему ведь вполне хватило бы слепка с лица покойного.

— Кто знает, возможно, он замышлял кое-что пострашнее, на что способен лишь больной разум мизантропа. Может, собирался каким-то образом оживить его, вернее, заставить двигаться, как безжизненного зомби. Видя все это, я прихожу к выводу, что ван Зельден — гений в своем роде, но направивший гениальность во зло людям.

Рембрандт с отвращением отшвырнул маску и повернулся ко мне:

— Зюйтхоф, я должен попросить у вас прощения за все. И попросить вас об одном одолжении.

— Я слушаю вас.

— Прошу вас, позаботьтесь о том, чтобы тело несчастного Титуса было согласно обычаю предано земле. — Старика сотрясали рыдания, но он смог пересилить себя. — И отыщите Корнелию! — заплетающимся языком проговорил он.

Катон и я в последний момент сумели подхватить мастера. Рембрандт был без чувств. Мы перенесли его на кресло. Кампен бросился за врачом.

Пока врач, живший по соседству, оказывал помощь Рембрандту, мы с Катоном и Кампеном подвергли дом ван Зельдена тщательному осмотру. Необходимо было отыскать еще одно убежище жерардистов, место, где были сосредоточены запасы синей краски. Увы, поиски наши так ни к чему и не привели.

— Для чего заговорщики захватили дочь Рембрандта? — не мог понять Кампен, когда мы обыскали последний из шкафов в кабинете доктора.

— Сначала для того, чтобы оказывать давление на ее отца, — ответил Катон. — Откуда им знать, сколько еще он верил бы в сказочку с ожившим Титусом. А после того как мы взяли штурмом их подземный оплот, тут уже им времени на размышления не оставалось. Мы не дали им похитить самого Рембрандта, а вот Корнелию они захватили и где-то прячут.

— Они вполне могли бы отпустить девушку, — предположил Кампен.

— Вряд ли они пойдут на подобный шаг, — не согласился Катон. — Корнелия рассказала бы об их последнем местопребывании. Может, они рассчитывают вновь захватить Рембрандта. К тому же… — Катон осекся.

— Что вы хотели сказать, инспектор?

Откашлявшись, Катон продолжал:

— К тому же они могут использовать Корнелию в качестве заложницы на тот случай, если мы нападем на их след.

После того как доктор привел Рембрандта в чувство, мы отвезли мастера домой на Розенграхт. Кампен также отправился с нами. Катон придерживался мнения, что ван Зельден уже не появится в своем доме на Кловенирсбургвааль, посему отпадала необходимость в постоянном наблюдении за этим местом. Кампену было велено смотреть за домом Рембрандта на случай, если жерардисты попытаются снова связаться с ним.

— Что будем делать? — спросил я Катона, после того как мы отвели старика в спальню и оставили там на попечение Ребекки Виллемс. — Как нам быть дальше? Как разузнать, где скрываются заговорщики?

— После взятия их подземного оплота, вы уж простите мне такое сравнение, у нас в руках три десятка заговорщиков. Все они арестованы. Их сейчас допрашивают Деккерт и еще несколько моих помощников. Вполне возможно, что вскоре они разговорят их.

— Вот в этом я вовсе не уверен. Жерардисты — члены сообщества, связанного круговой порукой. Если хотите, присягой на верность. Так что вряд ли кто-нибудь из них столь легко пойдет на предательство интересов своей организации. Скажите, а за домом Фредрика де Гааля тоже наблюдают?

— Первым делом я распорядился именно об этом, как только узнал от вас, что он один из предводителей, или, кто знает, может, и сам предводитель заговорщиков. Кроме дома, мы взяли под наблюдение и стоящие на якоре в амстердамском порту суда де Гааля.

— Это правильно, — согласился я. Подобное не приходило мне в голову. — Жерардисты могут не только удрать из Амстердама на корабле, но и прихватить с собой дьявольское оружие — лазурную краску — для переброски в другое место.

— В этом-то и состоит опасность.

Я недовольно покачал головой:

— Вот потому мне и не улыбается перспектива сидеть сложа руки, дожидаясь указаний. Которых вполне можно и не дождаться. Нам нельзя терять драгоценное время в бездействии!

— Что же вы предлагаете?

Внезапно меня озарило.

— Охтервельт! Он тоже арестован?

— Вы имеете в виду того книготорговца с Дамрака?

— Да-да, лавка его расположена как раз рядом с лавкой ван дер Мейлена.

— Кстати, мы ее обыскали, но пока что безрезультатно.

— Эммануэль Охтервельт издавал путевые заметки Фредрика де Гааля. До тех пор, пока я не повстречал книготорговца и его дочь на тайной мессе в катакомбах, я и не думал о существовании тайной связи между ним и жерардистами.

— Если жерардисты, как вы утверждаете, Зюйтхоф, на самом деле строго законспирированная организация, мы и от Охтервельта мало что сможем узнать. С другой стороны, мы обязаны проверить все версии. Что ж, на Дамрак!