Снег и Сера - Валентин Ломтев

— Постойте, — возмутился Ганс. — Это же конец света.

— Нет, — качнул головой Древний. — Это начало нового света. Света, конец которому не наступит.

— Я… — стал отступать Барон.

— Осознай это, — ответил мужчина с белыми глазами. — А как поймёшь, иди на запад, в Сарматские горы, где они упираются в среднее море. Там тебя ждёт твоя семья. Они знают откуда приходят демоны…

— Семья… — только и смог проговорить Ганс.

— Лёд, чтобы привести тебя сюда, — завыл вьюгой Древний и в пещере поднялся страшный ветер. — Тьма, чтобы найти проход, — в ушах всё свистело от сбивающего с ног налетевшего урагана. — Тепло женщины, чтобы выйти, — прозвучало уже в голове у Барона.

Ганс задыхался, когда почувствовал прикосновения тонких еле тёплых пальцев к своей коже. Они нырнули ему в рот доставая набившийся туда снег, а затем схватили за грудки, заставляя сесть. Он закашлялся. Колкий снег вперемешку с ледяной водой хлынули у него через рот и нос. От кашля его начало рвать, хотя последний раз они ели на ходу ещё днём.

Наконец, когда Барон смог нормально дышать, он поднял глаза, на ту, что держала его за плечо, не давая ему упасть. Во тьме никого не было видно, но он сразу подумал о княжне.

— Катерина, это ты?

— Да, — последовал ответ. — Поторопись, мы можем здесь замёрзнуть заживо.

Ганс кивнул, хотя понятия не имел видит ли она его или нет, и, ухватившись за плечо девушки, покачиваясь, встал.

— Спасибо, что вызволила меня, — ответил он, когда головокружение прошло.

— Тьма сама понесла меня за тобой, и не слушала моих команд, — честно призналась княжна. — И откапывала тебя именно она. Ты был на пару локтей под снегом.

— Где Ламия? — задав этот вопрос Барон попытался нащупать на поясе меч, но тот потерялся в потоке.

— Я слышала, как что-то вырвалось из снега в темноте, но не уверена… — прошептала Катерина. — Как будто боясь, что та их услышит.

— Ладно… выноси нас отсюда.

Наступила тишина.

— Я не могу, — наконец сказала княжна.

— То есть как?

— Та тьма, что принесла меня сюда исчезла… А здешняя тьма и холод… Они сожрут меня живьём лишь только я обращусь к ним…

— А тьма не везде одинакова?

— Нет…

Тогда пошли отсюда быстрее, рука Ганса соскользнула по предплечью княжны, и он сжал её ладонь.

— Куда? — ответила та. — Ничего не видно, — в её голосе начинала нарастать паника.

— Хоть куда-нибудь, стоять нельзя, — потянул её Барон.

И тут до его ушей донёсся смех. Так смеялись Меридианам и Норт, когда играли в салки друг с другом. И Ганс увидел во тьме впереди призрачное зелёное свечение.

— Это духи леса! — крикнул он не в силах сдержать эмоции. — За ними…

— Где? — только и успела задать вопрос Катерина.

Но Барон уже вовсю потянул её за собой. Княжна правда никого не видела, но её спутник шёл, проваливаясь в глубокий снег, с такой уверенностью, что она не сопротивлялась, лишь крепче сжимая его руку.

Ганс видел огоньки. Они не спешили, давая ему время приблизиться к ним. Один огонёк всегда забегал вперёд, а второй не спеша приближался к первому, чтобы коснуться и со смехом полететь дальше. Барон обливался потом, выбиваясь из сил. И вскоре его труды были вознаграждены — он почувствовал, как идёт в гору. Однако этот путь был легче: под снегом периодически стала попадаться твёрдая земля, а когда Ганс взял чуть правее и ближе к скале, то вообще пошёл по камням.

Наверху призраки последний раз соприкоснулись и разбежались в разные стороны, смеясь. На том месте Барон отпустил руку Катерины, упал на четвереньки и закашлялся: мышцы горели, рот пересох, а дыхание жгло горло.

Рядом с ним на колени упала Катерина. Она втянула носом воздух, убедившись, что они выбрались из той злой тьмы и лютого холода, что жил на дне ущелья. Привычная ей стихия дала силы и возможность видеть.

— Мы снова на тропе, — констатировала она.

— Выбираемся из этого проклятого места, — осипшим голосом проговорил Ганс.

— Но мать…

Ганс сел на снег, пытаясь успокоить дыхание.

— По-моему тут сошла половина горы, — наконец сказал он. — Ты уверена, что хочешь искать мать? Скорее всего она мертва. Но если это не так, то без своего демона вскоре будет…

— Тогда я должна её найти… — дёрнулась Катерина.

— А если Ламия жива?

Княжна застыла.

— Эта сучка готова умереть вместе, — напомнил ей Барон. — Я не хочу сходиться с ней здесь.

Вдруг во тьме раздался дикий леденящий душу вой, а затем женский крик. Горы снова зарокотали. Где-то опять сорвался снег.

— Всё… — тихо сказал Ганс, и взял Катерину за предплечье.

— Я должна убедиться… — выдернула руку она.

— Ты правда хочешь это увидеть? Правда хочешь найти то, что от неё осталось?

Мгновения потянулись тяжкой чередой. Катерина вглядывалась во тьму… И впервые с тех пор, как она научилась подчинять эту стихию, чернота впереди стала её пугать. А сегодня она познакомилась с тем, что живёт в ущелье и в тысячи раз злее холода, который знает солнце.

— Ты прав… — проговорила она. — Уходим.

* * *

Алана бежала по снегу от стаи волков. В голове у княгини уже ничего не оставалось кроме первобытного страха. Животные завыли, предчувствуя скорый пир. Одна из шкур, наброшенных на плечи на манер плаща, слетела и накрыла волка который сумел вырваться вперед своих сородичей.

Преследователь утробно зарычал, впившись зубами в овечий мех и начал рвать упавший на него кусок плоти. Остальные волки даже не остановились.

Споткнувшись, княгиня полетела вперёд и, проскользив пару локтей по снегу, перевернулась на спину. Животные тоже остановились и стали расходиться, медленно окружая жертву. В круг к Алане вышел самый большой зверь. Его шерсть стала дыбом, делая его ещё больше, и он зловеще зарычал, предвкушая трапезу.

Сердце княгини, готовое выскочить из груди, на мгновение замерло, всё происходящее приобрело необычайную чёткость. Мышцы вожака стаи напряглись, и он прыгнул на женщину. Алана закричала, закрывая лицо руками, где-то в душе надеясь, что всё произойдёт быстро.

И наступила тишина… Княгиня не чувствовала боли. Оглушение собственным криком стало проходить, и она начала слышала лишь завывание ветра и тихое поскуливание.

Убрав руки от лица, она сделала над собой усилие, чтобы открыть глаза. Перед ней маячила спина Ламии. Та приняла демоническую форму, с её железной руки капала кровь. Животное лежало перед демонессой с разорванным горлом и хрипело. Остальные волки в нерешительности постояли, глазея на чудовище, и растворились во тьме.