Санаториум (сборник) - Людмила Петрушевская

ЛИНА. Оставь мальчишку в покое. Пусть смотрит на котов. Там есть на что любоваться. Мы выписали по каталогу сейчас сразу четверых. Со сморщенными ушами.

ДАША (качает головой). Игорь не разрешил Коле взять тогда вашего котенка Бусю. Игорь сказал, не хочет ходить в обоссанных ботинках и с вашими порядками у нас в квартире будет еще и вонь. Такой был Буська дивный! Куда вы его дели?

ЛИНА. Я тоже плакала. Мы с Вероничкой были просто убиты. Утром встаем, кошек нигде нету. Мила, вы куда Буську отвезли?

МИЛА. А разве Вадим вам не сказал?

ЛИНА. Почему, сказал.

МИЛА. Тогда зачем я буду это повторять?

ЛИНА. Он сказал, вы отдали их какой-то бабушке?

МИЛА. Может быть.

ДАША. А я что тебе говорила? У первой же помойки она их выкинула из мешка. Что я ее, не вижу насквозь?

ЛИНА. Дашк, а этих котят мы, к сожалению, на продажу растим. Завтра покупатели приезжают. Прислали сообщение. (Тычет в экран.)

МИЛА. Мне так кажется, то что женщине не подходит за мужиком бегать. Терять свое самолюбие. Не надо ничего этого ронять, свое уважение. Мой совет. Я бы ни за что не стала так ронять.

ДАША (Лине). Она моему Николе что-то такое сейчас рявкнула во дворе, что парень просто шарахнулся. Это вы себя не уважаете. Раз так на чужих детей орете. Я в окно видела.

МИЛА. Да! Ваш ребенок – ими такими, к сожалению, тоже приходится нам заниматься. Они слов не понимают.

ДАША. Когда на ваших детей будут кричать, вот я на вас посмотрю.

ЛИНА. Милка пока что не замужем. (Пауза.) Много работы.

МИЛА. Я не замужем? Разрешите мне, я наконец скажу правду. У меня больше чем муж. Меня любит такой любимый человек, то что вам и подавно.

ЛИНА. У Дашки тоже это было. Полное единение сердец! Но он оказался женат. Дашка ревела мне по телефону месяц. Потом они соединились в едином порыве. Были счастливы. И вот что мы теперь имеем.

ДАША. Любимый и любящий, больше чем муж, а что же вы в субботу да на чужой даче? В субботу и не с ним?

ЛИНА. Это ее личное дело.

ДАША. Ее личное дело небось женато.

ЛИНА. Чай, будем пить чай! Дашка, ты почему торт не ешь? Мила потрясающие торты печет!

МИЛА. Торты я, прости, Вадиму пеку, диетические. От язвы.

ДАША. Вчерашний суп засохшей каше сказал без злости: сидеть бы нам с тобой в параше, когда б не гости.

ЛИНА (Даше). Ну и чего ты хочешь в результате?

ДАША. Чего я хочу? Пусть Коля знает правду, кто у него отец. Своими глазами увидит это свое божество, папочку с потаскухой.

ЛИНА. Ты и ребенка туда поволочешь?

ДАША. Пусть видит. Пусть понимает.

МИЛА. Зачем это ребенку? Да еще такому. (Изображает идиота.)

ЛИНА. Ты же его любишь, пожалей парня.

ДАША. А то папочка то, папочка се, папа меня обещал взять на рыбалку третий год как. Папа меня отведет в секцию бокса! А мама подай – прими – вымой – убери – не лезь в мою жизнь. И я не просил меня рождать. Оставь меня, рычит. Типично Игорева интонация. Так вот, пускай знает правду. Я за правду.

МИЛА. Да! И я за правду. Как я вас как бы понимаю, Даша. Вы молодец. Здесь я на вашей стороне. С ума сбеситься, так хочется брякнуть правду-матку! И всё!

ДАША. Да уж, у вас это прямо бешенство правды-матки.

МИЛА. Какой-то бзик! Так и рвешься, так тебя и подмывает выложить все ей прямо в глаза! Он мой!

ДАША. Подмывает, вижу.

МИЛА. Да! Он, он как бы мой учитель, и он говорит, что врать – это не быть человеком.

ЛИНА. Но ведь ребенку так страшно узнать правду о родителях! Мы же создаем такой образ добрых, безгрешных созданий, отец и мать – это чуть ли не святое. Поэтому мы скрываем от них даже тайну зачатия, что отец с матерью полезли друг на друга как кошки или собаки.

Звонок.

Кошкин дом два, слушаю вас… (Через длинные паузы.) Да. Да. Да. И что. Ну. Да. Да. О. Ну не слушай ты ее. Не звони ей. У меня тут народ, важное обсуждение. (Кладет трубку.) У мамы моей теперь телемост, постоянно действующая телефонная связь с подругой, та ей все душу травит, ее подруга Валяшка, ей восемьдесят два, она лежит и хвастает, что она еврейка и какие ей обеды на дом привозит еврейский фонд помощи. И все время мама ей отвечает: ой, Валяшка, как же ты хорошо пристроилась, что еврейка, у тебя ни детей, никого, и ты вообще не ходишь, то есть ни забот, ни тревог, и тут тебе обеды, тут тебе обслуживание, а я все время одна, бегаю туда-сюда, то в туалет, то на кухню, схожу с ума от тревоги, беспокоюсь за дочь и внучку! Но ты можешь себе представить, никто из них… И дальше поэма, что все ее бросили, и как поскорее на тот свет отправиться, мы им в тягость. Они молодые, им надо жить, а мы должны скорее уйти, квартиру оставить! Притом что мы с Вероникой стоим рядом с ее кроватью и за животы хватаемся, отворачиваемся, чтобы она не заметила… Когда она ногу повредила, я с ней ночевала. Есть она отказывалась под лозунгом «Я лежу не трачу калорий, мне не надо ничего». Зато вдруг ночью кричит: давай скорей, пока мой аппетит пробудился. Ей, к сожалению, вызванный врач скорой помощи в ответ на вопрос «что же мне теперь делать, это у меня впервые» первое попавшееся сказал, «надо лежать». Она это взяла на вооружение. Полгода мы ее тренировали, поднимали с кровати, сначала на счет двадцать в обнимку с ней стояли как боксеры на ринге, тяжело дыша, потом она постепенно пошла. Куколка наша, сто килограмм. Моя цель, твердила, вас освободить, умереть! А наша была цель, чтобы она дошла наконец до туалета.

ДАША. О, а у меня мама со мной год не общалась, когда я за Игоря вышла. Кричала, если ты его введешь в собственность на квартиру, я тебя прокляну, этот проходимец все у тебя отберет, помяни мое слово. Я ей кричу – да он мухи не обидит, он вообще в монастырь собирается! Главное, она оказалась права.

ЛИНА. Как говорит моя умная мама, старость – это когда ты знаешь все наперед, но тебя никто не спрашивает…

ДАША. Эта сволочь Игорь…

МИЛА. Да!

ДАША. Да-да! Триппер и сифилис сейчас не лечится! Принимает такие скрытые формы! Я читала. Почему и хочу правды! Чтобы не заразиться! Эта Аллочка, она спит со всеми!

ЛИНА (смотрит в окно). О! Мимолетное виденье! Глядите! К Мишке опять эта девчонка пришла!

МИЛА. К какому еще Мишке? Что такое? (Смотрит.) Да еще и с детской коляской?

Все смотрят в окно.

ЛИНА. Это сын моих тут строителей. (Показывает на дверь.) Нашальника сын (это шутка)… Алика.

МИЛА. Я вообще уже давно тут здесь не понимаю, зачем посторонние люди живут, в наш туалет ходят.